Черный свет (сборник)
Шрифт:
Шарик нетерпеливо поерзал и, опять перескочив через Васю, выпрыгнул из машины. Шерсть на нем топорщилась, уши и обрубок хвоста все время двигались. Шарик был явно обуреваем противоречивыми чувствами — страхом и отчаянной решимостью вернуться к тому таинственному, что так напугало его. Он оглядывался, то ища защиты и поддержки, то, наоборот, словно приглашая ребят следовать за ним.
— Может, сходим с ним? — спросил Юрий, очень гордясь Шариком.
Вася молча кивнул.
Они оставили машину и пошли за Шариком, который то забегал вперед, то останавливался и оглядывался, словно проверяя, идут ли за ним его руководители
В какую-то секунду оба вдруг заметили, что откуда-то — может быть, сверху, а может быть, из углов — лился ровный рассеянный свет. Значит, корабль освещался?
Но ведь всякий свет — это прежде всего поток энергии. А энергия сама по себе, из ничего, не возникает. Ее кто-то должен вырабатывать. Вернее, не кто-то, а что-то. Генераторы атомные, ядерные, химические двигатели, преобразователи — назови как хочешь эти машины или приборы. Словом, на этом погребенном под слоем песка корабле вырабатывалась пусть самая фантастическая, пусть еще неизвестная на Земле, но энергия, иначе помещение не могло быть освещено.
Но ведь для этого требовались такие запасы горючего, что и представить страшно. И просто не верилось, что все эти машины и приборы, быть может, миллионы лет работали без всякого присмотра. Ведь какими бы ни были они изумительными автоматами, а все ж таки могло же в них что-то сломаться, выйти ив строя.
Нет, без разумного существа тут не обойтись.
И, может быть, это самое разумное существо было где-то рядом? И вот они идут на свидание с ним! В какое-то мгновение оба подумали, что с подобным свиданием можно и не спешить. Мало ли что может получиться… Они могут не понравиться или сделать что-нибудь не так, не по правилам…
— Давай я пойду вперед, — великодушно предложил Вася, — а ты сзади, шагов на десять. Если со мной что-либо случится…
— Нет, Вася, нет! Впереди пойдет Шарик, а я его знаю лучше, чем ты. Поэтому я пойду за ним, а ты меня прикрывай с тыла.
И Юрий решительно двинулся вперед.
Шарик удивленно посматривал на него, но постепенно тоже заразился его уверенностью и, лихо задрав обрубок хвоста, подбежал к одной из дверей.
Однако у самых дверей Юрий все-таки приостановился, перевел дух, медленно переступил порог и заглянул за дверь. Заглянул — и несколько секунд стоял как вкопанный, а потом пальцем поманил Васю.
Когда Голубев почему-то на цыпочках подбежал к товарищу, то увидел большую полукруглую, уставленную слабо поблескивающими пультами комнату — такие рисуют почти в каждом фантастическом романе. Не было сомнений, что ребята стояли на пороге командного пункта корабля. Удивительного в этом ничего не было — ведь на каждом или почти на каждом корабле такое место имеется.
Поразительным было другое. В центре пульта, уронив голову на кнопки и тумблеры, сидел человек. Оттого, что свет был тускл и рассеян, различались лишь очертания туловища сидящего и бессильно опущенные руки. Можно было подумать, что человек безмерно устал и уснул.
Ребята стояли потрясенные, не дыша и не в силах двинуться с места. Тишина здесь царила полная. И в то же время не то что слышалось, а чувствовалось, что где-то неподалеку есть какое-то скрытое, затаенное
Какая-то смутная тревога вкрадывалась в сердце, сдавливала мозг. Хотелось крикнуть, убежать, хотя бы пошевелиться.
Шарик несколько раз посмотрел снизу вверх на своих покровителей. Но те не замечали его тревожных и недоумевающих взглядов и стояли как вкопанные. Тогда Шарик решил, что пришла пора действовать, и, вздохнув поглубже, тявкнул:
«Гав! Гав-гав!..»
И тут произошло невероятное: человеческая фигура у пульта управления явственно стала оседать и распадаться, как будто таять в полной недвижимости и в абсолютной тишине.
Она таяла и опадала серой кучкой пыли или праха вокруг металлического стула без спинки, похожего на такой, какой обычно стоит возле рояля или пианино.
Это исчезновение человеческой фигуры, ее обращение в ничто было таким страшным и противоестественным, что Юра, например, явственно ощутил, как вдоль позвоночника у него побежал холодок. У Шарика дыбом встала шерсть. Он присел на задние лапы, поджал хвост и отчаянно завизжал. Юркнув между ног хозяина, пес помчался с командного пульта, громко лая и стуча когтями по металлическому полу корабля. В то же мгновение Юра и Вася, как бы очнувшись от оцепенения, тоже бросились бежать. Они неслись по коридору, ничего не соображая, ничего не замечая, и не столько выпрыгнули из люка, сколько вывалились на мягкий, прогретый солнцем песок и покатились кубарем вниз, на самое дно карьера.
Они остановились только посреди карьера, когда от сумасшедшей гонки у них перехватило дыхание.
Юрий хотел было сказать: «Я больше не могу», но слова не пробивались сквозь сдавленное учащенным дыханием горло. Он только посмотрел на Васю и, перехватив его взгляд, понял, что и Вася тоже больше не может. Не может — и точка. Ничего не может: ни двигаться, ни говорить, ни даже бояться.
Из леса доносился безмятежный птичий щебет, со стороны стройки слышался мирный машинный шум, а в небе, над бором, как горы, стояли важные кучевые облака, очень белые и очень красивые.
Нет, мир не собирался рушиться. Все везде было таким, как и прежде. И страх постепенно отступил.
— Послушай, а что, собственно, произошло? — отдуваясь, спросил Вася.
В самом деле, а что, собственно, произошло? Ответить на этот вопрос было нелегко — прежде всего требовалось разобраться во всем увиденном и пережитом.
— Давай рассуждать логически. Начнем? Прежде всего…
— Прежде всего хорошо бы чего-нибудь поесть. И пить очень хочется.
— Точно. В конце концов, за нами никто не гонится, — тотчас согласился Юрий, который сам еще не был уверен, какие логические рассуждения помогут ему разобраться во всем том, что с ними произошло.
Они взобрались на обрыв и первый раз за этот трудный день поели как следует, а главное, вдосталь напились.
— Везет нам с тобой, Юрка, — почему-то с сожалением протянул Вася. — Обязательно попадем в какую-нибудь историю.
— Ты жалеешь об этом?
— А чего жалеть? Все это интересно. Только тут думать нужно.
— Ну что ж, давай думать.
Они лежали под вековыми соснами, смотрели в синее небо — высокое и просторное, по которому все так же неторопливо плыли белые облака, и думали.