Чёрный трон
Шрифт:
– Слушай, По, – вскричал я. – Черт побери, о чем ты говоришь? Говоря по совести, я ни словечка не понял!
– Возлюбленная душа покинула сей мир, – ответил он. – Без нее внутри скорлупа сего мира стала непрочной и ныне трещит. Она покинула меня – она, бывшая моим вторым «я». О горе! Се злейший из злейших дней! То, что не давало этому миру захлебнуться волнами, распасться на части, что поддерживало небесный свод и удерживало от буйства горний огонь, – имя сей опоры тебе известно не хуже, чем мне.
– Анни… – выдохнул он после паузы, дрожащей рукой указав в сторону моря. Я посмотрел в том направлении, и туман, словно по приказу,
– Там она покоится, – сказал По.
– Это не может быть правдой! – вскричал я и бросился прочь от него. Я кинулся вниз по склону – в сторону того рокового утеса.
– Перри! – закричал По. – Вернись! Это бессмысленно! И я не знаю, что произойдет со мной, если с тобой случится что-нибудь дурное!
– Ее там нет! – крикнул я в ответ. – Ее там не может быть!
Я стремительно спускался по склону – обдирая руки и раздирая в клочья свою одежду.
– Перри! Перри! – жалобно кричал По.
Я набрал побольше воздуха в легкие – и оставшуюся часть склона почти кувырком летел вниз, пока не грохнулся на песок. Я тут же, не замечая боли, вскочил на ноги и по колени в бушующих, валящих с ног волнах стал упрямо приближаться к сияющей в тумане гробнице. Я все еще слышал крики Эдгара По, который остался наверху, у сгоревшего дерева. Слов уже было не разобрать.
Добредя до гробницы, я снял запор и открыл черную железную дверку. Внутри царил мрачный сумрак. Вокруг моих щиколоток хлюпала вода, пока я шел к каменному саркофагу на постаменте.
Он был пуст! Мне хотелось смеяться и плакать одновременно. Вместо этого я кинулся к выходу. Выбежав из гробницы, я стал кричать с порога:
– По! Ты слышишь, По? Ее здесь нет! По! Ты слышишь, По?
Огромная темная волна устремилась ко мне – и швырнула меня обратно в гробницу.
Я проснулся на полу роскошной каюты Эллисона, хотя я точно помнил, что с вечера укладывался спать на широкой кровати – в другом углу комнаты. Я не помнил, как упал с постели, как оказался в этом углу и на полу, и не мог сообразить, почему на мне изорванная и мокрая одежда. Мои башмаки были полны песка. Песок был и на нескольких мокрых следах, которые, начинаясь ниоткуда, вели от центра каюты к тому месту, где я лежал. Я ошалело протирал глаза. Сбросив с себя изорванную коричневую домотканую сорочку, я обнаружил глубокие порезы на своих руках. Тут я разом вспомнил дикий шторм, гробницу, жалкую фигурку скорбящего По под горящим деревом…
Я открыл сундук, нашел подходящую одежду и привел себя в порядок. При этом я размышлял о происшедшем. Я надеялся, что с По ничего дурного не случилось. Меня очень тревожили и подмеченные мной черточки подступающего безумия в сознании По, и странное развитие событий в целом. Незаметно для себя я уже давно воспринимал наши невероятные встречи как вполне реальные события – и одновременно как некие символы, знаки свыше, предсказания. Поэтому я мог понять скрытое значение пустого гроба – ведь Анни как раз сейчас лежала в глубоком месмерическом сне. Но этим символизм происшедшего не мог исчерпываться. Очевидно, есть что-то еще. Накануне Эллисон растолковал кое-какие важные вещи, доселе мне неведомые, – касательно месмеризма, параллельных миров и прочего.
Я задумался над этим вариантом. Прежде чем покинуть корабль, Эллисон, как и обещал, познакомил меня с большеглазой женщиной по имени Лигейя. Это была жгучая брюнетка такой красоты, что в ее присутствии я думал вполовину медленнее обычного. После примерно минуты в ее обществе я сообразил, что дело не только в ее красоте. От нее исходила некая отупляющая меня сила – сила вполне ощутимая, материальная. Я поспешно отшагнул от новой знакомой, глубоко вдохнул, и чудо! – одурь сразу же прошла. Лигейя заметила, как я шарахнулся от нее, и сдержанно улыбнулась.
Когда Эллисон представил меня, она произнесла:
– Весьма приятно познакомиться с вами.
У нее был низкий, завораживающий слушателя голос – с необычным акцентом. Некогда я был знаком с одним русским иммигрантом – у него был почти такой же акцент.
– Помните, я говорил вам прежде об этом человеке, – сказал Эллисон.
– Помню, помню, – произнесла Лигейя. Она смотрела на меня по-особенному пристально – мне прежде не доводилось видеть взгляда такой испытующей силы.
– Молодой человек согласился выполнить то, о чем я вам говорил.
– Знаю, знаю, – сказала она.
– Вы меня обяжете, если станете всячески помогать ему и откроете доступ к нашему особому источнику полезных сведений.
Она кивнула.
– Обязательно.
– Впрочем, у нашего друга был весьма тяжелый день, – продолжил Эллисон. – Полагаю, новые сильные впечатления могут только повредить ему. А потому отложим знакомство с вашим подопечным до завтра. Господин Перри уже в курсе того, что месье Вальдемар способен узнавать нужное, проникая сознанием в миры, отличные от той версии реальности, в которой мы обитаем.
– Я поняла.
– А я мало что понял, – сказал я и добавил, чтобы не показаться грубияном: – Но целиком доверяюсь вашему знанию.
Тут Эллисон обратился ко мне:
– Я получу необходимые сведения о маршруте путешествия и не покину корабль, пока не сообщу их капитану Ги.
– Замечательно, – сказал я. – В таком случае…
– Да, вы свободны. Засим прощайте. Желаю вам удачи, а на ближайшее время – спокойной ночи.
Он крепко пожал мою руку. Я сердечно попрощался с ним, потом церемонно кивнул Лигейе:
– Свидимся с вами завтра.
– Знаю, знаю, – лукаво улыбнулась она.
Как только я очутился в каюте Эллисона, я рухнул лицом вниз на кровать – раздеваться не было сил. Заснул я сразу же – и потом очутился в королевстве у края земли. А теперь…
Через иллюминатор внутрь каюты проникало достаточно света – я побрился, черпая воду из большой лохани в той части каюты, где располагалась алхимическая лаборатория. Затем через ближайшее окно выплеснул грязную воду за борт. Приведя себя в порядок, я вышел с намерением позавтракать. В сумбуре вчерашних инструкций мне было рассказано среди прочего, как вызвать слугу, чтобы еду принесли прямо в каюту. Но сейчас я быстро нашел кают-компанию и решил позавтракать там – предложили яичницу с луком и поджаренный хлеб с палтусом. Несколько чашек крепкого душистого кофе помогли мне на время позабыть о мрачных ночных переживаниях; клубок ужасов, загадок и страхов откатился в глубину сознания. С последней чашкой кофе в руках я вышел на палубу.