Чёрный вдовец
Шрифт:
– Тори, вы ведь девушка образованная! – скривился доктор, приняв ее игру за чистую монету. – Ну как можно такое говорить!
– А вот в сказаниях о Белом рыцаре рассказывается, как дракон напал на отряд воинов и всех их сожрал! Я читала! – Тори похлопала ресницами, едва не подняв ураган.
– Вы читали сказания? В современном переводе со старороманского? – снисходительно спросил он.
– В оригинале, – Тори скромно улыбнулась и снова похлопала ресницами. – Я воспитывалась в приюте, который готовил гувернанток для детей аристократов. Каждый из нас должен
– Почему? – тут же спросила Рина, сделав себе мысленную заметку: узнать, где же на самом деле росла и обучалась Тори. Дружба и доверие штука хорошая, но только если доверие взаимно.
Тори смутилась, и Ринке показалось, что искренне.
– Я до сих пор люблю сказки. Давно выросла, а сказки люблю.
– Вы знаете мертвый язык? А по каким учебникам вы учились? Какие источники изучали? – Курт посмотрел на француженку с новым интересом и даже с уважением.
Тори под его взглядом зарделась, кивнула и перечислила десяток длинных латинских названий, не сказавших Ринке ровным счетом ничего, зато с каждым новым уважения во взгляде доктора Курта прибавлялось. Под конец он уже смотрел на Тори, как на редкое сокровище.
– Невероятно, такое прилежание для юной мадемуазель!
– Мне это нравится.
– Тогда, быть может, вы согласитесь поработать вместе со мной над переводом одного небезынтересного труда? Мне нужен секретарь, хорошо понимающий старороманский.
– Я сочту за честь, доктор Курт, – ответила Тори, глядя Курту в глаза и краснея еще больше.
Ну и актриса, восхитилась Ринка. Такая искренность, что попробуй не поверь! Интересно, Курт ей нравится на самом деле или это тоже задание? А если задание, то какое, и нужно ли сообщить об этом Людвигу? Ведь Тори как-никак офицер соседской разведки.
– Отлично! Я буду ждать вас завтра к восьми утра, здесь.
В дверь постучали, и вошел седоусый Цербер со стопкой книг. Доктор Курт показал сгрузить их на стол и, дождавшись ухода секретаря, обернулся к Ринке.
– Я бы с удовольствием рассказал тебе о драконах все, что знаю, но это займет слишком много времени. Здесь, – он достал из ящика стола толстую тетрадь, – собрано практически все. Это черновик монографии, пока неоконченной, я собираюсь продолжать исследования еще долго. Драконы – невероятно интересные и противоречивые существа!.. Их пространственная магия манит меня больше всех сокровищ мира.
Ринка залюбовалась доктором. Когда он говорил о драконах, то молодел лет на двадцать.
– Да вы поэт, доктор Курт, – улыбнулась Рина, все мысли которой были о Фаберже. – Скажите, если бы вы смогли побеседовать с драконом, о чем бы спросили?
– О, Рина… – Курт загадочно улыбнулся. – Я бы задал массу вопросов, но больше всего меня интересует создание межмировых порталов. Уверен, это была бы главная тема наших бесед. Жаль, такое большое существо в лабораторию не пригласить, – рассмеялся он. – Кстати, а почему ты не попросила книги о драконах у супруга? Я слышал, что в семье Бастельеро хранится уникальный архив, в котором собрано все о сотрудничестве людей и драконов, с первого до последнего драконьего всадника.
Он спокойно смотрел на Рину, ожидая ответа.
– Я прочла все, что было в библиотеке мужа, но назвать это архивом у меня язык не поворачивается. Всего-то сборник легенд и сказаний. Так драконьи всадники – не сказка?
– Нет, дорогая моя Рина. Это были уникальные люди, которые не только понимали драконов, но и могли охлаждать жар драконьего тела, позволяя таким образом перевозить на их спинах грузы и людей без риска быть зажаренными. Ты, возможно, не знаешь, но температура тела взрослого дракона приближается к температуре кипящей воды.
– Ничего себе. Но ведь ни одно биологическое существо не способно выдержать такой температуры! Белок сворачивается…
– Я думаю, это лишь внешняя температура, – кивнул доктор Курт. – А насчет белка ничего не могу сказать, к сожалению, мне не удалось добыть образцов мышечной ткани и крови. Умирая, дракон сгорает, не оставляя ничего, кроме пепла.
Ринка еле сдержалась, чтобы не проболтаться о живом дракончике. Взять у Петюни образцы совсем просто, по крайней мере, крови и слюны. А ведь это могло бы стать прорывом в науке!..
Так, спокойствие. Наука – наукой, а подвергать риску Петюню нельзя. Даже если доктор Курт включает свое очарование на полную мощность, и ей хочется рассказать ему все, что она знает и даже больше.
– Я думала, самосожжение драконов – тоже сказка… – сказала она, пытаясь унять головокружение: похоже, следствие магии Курта. – А всадники, какие они были?
– Весьма одаренные маги, умеющие говорить с драконами, – развел руками Курт; на его пальце блеснуло кольцо, испещренное незнакомыми символами. Оно притягивало взгляд, как шарик гипнотизера. – Сведения о них весьма противоречивы. Все что мне удалось найти, есть в моих записях. Думаю, в архивах семьи Бастельеро намного больше, но ознакомиться с ними мне пока не удалось.
«Похоже, Людвигу тоже не удалось, – подумала Рина, заставляя себя отвести взгляд от кольца. – Иначе он не относился бы к драконам, как к неразумным зверям. А мне срочно надо в лабораторию. Срочно, немедленно!.. Если я догадываюсь правильно…»
– О чем ты задумалась? – после небольшой паузы спросил доктор Курт.
Рина от неожиданности вздрогнула, но быстро нашла, на что переключить внимание, чтобы не проболтаться – а ведь хотелось, безумно хотелось обсудить внезапную догадку с великим ученым!
– У вас необычное кольцо.
– Это? – доктор бросил рассеянный взгляд на руку. – Память о годах учебы. Я состоял в одном ужасно секретном студенческом братстве, – с самым заговорщицким видом сообщил он восхищенно хлопающей глазами Тори. – Мы тайно собирались в заброшенном здании, пили вино и рассуждали о судьбах человечества. Прекрасное было время, – с ностальгией закончил он.
– Герр Петер, а они разговаривают вслух?
– Нет, конечно. Драконы общаются мысленно. У них нет речевого аппарата, подобного человеческому.