Черный вечер (сборник)
Шрифт:
А вот и пирс, вернее, то, во что он превратился. Останавливаешь машину возле какой-то лачуги и подставляешь лицо свежему океанскому бризу. На полусгнивших мостках в пластиковом кресле сгорбился старик.
— Простите! — окликаешь его ты.
Никакой реакции. Старик безразлично смотрит на океан.
Ничего себе, свежесть, да тут тухлой рыбой пахнет!
— Извините!
Старик медленно оборачивается. Вид у него не слишком дружелюбный.
— В округе должны расти мамонтовые деревья, где они? — спрашиваешь ты, вспоминая статью в энциклопедии.
— Прямо перед
— Что?
Старик показывает на полусгнившие мостки.
— Доски из мамонтового дерева. Когда-то здесь было так красиво: причал, ресторанчики...
— А больница есть?
— Ты что, болен?
— Да нет, просто спрашиваю.
— Ближайшая больница в сорока милях по побережью.
— А доктор-то есть?
— Когда-то был. Слушай, ты не слишком ли много вопросов задаешь?
— Говорю же, просто любопытно. А мэрия или здание суда...
— Ишь, чего захотел! Это тебе не Нью-Йорк! Когда-то здесь был настоящий курорт, а теперь так, догниваем потихоньку.
— Ну, ясно. Полиция-то есть?
— Это — да! С шерифом Китриком во главе. Шериф как шериф, ни одного заместителя! Да и зачем? Все равно ничего не происходит.
— Как мне его найти?
— В это время он всегда в «Редвуд-баре».
— А где...
— Прямо за твоей спиной, сынок. Единственное приличное место в городе!
...Похоже, «Редвуд-бар» действительно единственное приличное место в городе. В контрасте с его яркой вывеской и свежей обшивкой из мамонтового дерева соседние здания кажутся еще более облезлыми. Переступив порог бара, будто на сейнере или траулере оказываешься. На стенах сети, по углам секстаны, компасы и другие неведомые навигационные инструменты. Все они кажутся древними, хоть и начищены до блеска. За стойкой — отполированный бесчисленными ладонями штурвал. Грубоватые прямоугольные столы, высокие псевдокапитанские кресла, салфетки с якорями.
В дальнем правом углу пятеро режутся в карты. Накурено так, что глаза щиплет. Один из игроков, рыжеватый крепыш лет пятидесяти, — в полицейской форме.
— Рей, мне еще пива! — кричит сосед шерифа Китрика. — Хэнк, а ты будешь?
— До конца дежурства десять минут, — объявляет шериф и раскрывает карты. — «Полный дом»!
— Во даешь!
Китрик сгребает двадцатипятицентовики.
— Я сдаю! — говорит он и, тасуя колоду, косится на тебя.
Бармен приносит пиво, а потом подходит к твоему столику.
— Что пожелаете?
— Ну... Содовую. Вообще-то я пришел поговорить с шерифом Китриком.
— Что-то срочное? — интересуется прекрасно все слышавший Китрик.
— Не совсем, — пожимаешь плечами ты. — Разговор пойдет о прошлом, так что я могу и подождать.
— Тогда, если не возражаете, я доиграю партию?
— Да, конечно.
Пригубив содовую, замечаешь, что стена напротив барной стойки вся оклеена фотографиями. Снимки черно-белые, старые; нет никакого сомнения в том, что на них изображено. И все-таки ты решаешь посмотреть поближе.
Редвуд-Пойнт в свои лучшие годы. Наверное, этим фотографиям лет пятьдесят-шестьдесят. Архаичные автомобили. Отдыхающие в старомодных купальных костюмах. Рыбаки, сидящие на мостках у пристани. Магазины, маленькие лавочки, кафе. Отпускники с безмятежно-счастливыми лицами. Ничего себе Депрессия!.. Впрочем, бедствовали не все; те, кто посостоятельнее, спасались от летнего зноя в уютном маленьком Редвуд-Пойнте. Фешенебельный отель: гости пьют шампанское, не выходя из бассейна. От него остались руины, которые ты видел на въезде в город, а от элегантного палаццо в викторианском стиле — пепелище. Большинство изображенных на снимках людей давно умерли и унесли с собой золотую эпоху процветания Редвуд-Пойнта. Интересно, что случилось? Почему время так безжалостно к этому городку?
— Да, когда-то здесь было очень недурно, — раздается за твоей спиной.
Обернувшись, ты видишь шерифа Китрика со стаканом пива в руках.
— Шестой час. Дежурство кончилось, — объявляет он. — Спасибо, что позволили доиграть. Так в чем дело? Речь пойдет о прошлом?
— Да, об этих временах. — Ты киваешь в сторону фотографий.
— Интересно...
— Можно поговорить в другом месте? Вопрос довольно деликатный.
— Мой офис рядом.
В приемной пахнет какой-то кислятиной, по углам паутина. Сам кабинет встречает гулкой пустотой. Три стола, на двух из них сантиметровый слой пыли. Телефон, картотека, сейф, портрет президента на стене. Похоже, в лучшие времена работа здесь кипела...
— Итак? — Шериф Китрик показывает на деревянный стул.
— Меня интересует тысяча девятьсот тридцать девятый год.
— Да, прошлое так прошлое.
— Я родился в этом городе, — неуверенно начинаешь ты. — Три недели назад умерли родители, вот я...
— Соболезную, я сам потерял отца в прошлом году.
Киваешь и делаешь глубокий вдох, пытаясь привести в порядок мысли.
— Разбирая папин архив, я нашел... В общем, может оказаться, что меня усыновили.
Китрик подозрительно прищуривается.
— Полной уверенности нет, но если меня усыновили, то биологическую мать, скорее всего, звали Мэри Дункан. Вот я и приехал... в надежде получить какую-нибудь информацию.
— Какую, например?
— В свидетельстве, которое дали отцу, указан Редвуд-Пойнт как место рождения и имена моих родителей: Саймон и Эстер Вайнберг.
— Евреи, что ли?
— Какая разница?
— Вообще-то никакой.
Ты не знаешь, стоит ли продолжать, но все-таки решаешься:
— Родителям ведь выдают сокращенную версию свидетельства о рождении, а полная хранится в окружном суде...
— Значит, вам нужно в Кейп-Верде, он в сорока милях отсюда.
— Разве здесь нет больницы или роддома? У них в архивах наверняка найдутся...
— Больницы у нас нет и никогда не было.
— Уже слышал. Просто странно, что курорт, каким в тридцатые был Редвуд-Пойнт, не имел медицинского учреждения.
— По словам отца, клиника была, но в сороковые закрылась.
— А что стало с архивом?
— Куда-то увезли, — пожал плечами Китрик. — В Редвуд-Пойнте его точно нет, я каждый камень здесь знаю. Да и чем помог бы архив?