Черный венок
Шрифт:
– Прошу прощения… – обратился он к ней, опустив тонированное стекло.
Женщина вздрогнула и не сразу сфокусировала на нем взгляд. Она казалась какой-то потерянной.
– Нашел у кого спросить, у пьянчужки местной! – фыркнула Виктория, как обычно реагируя презрением на яркую красоту незнакомки.
– Вы, случайно, не знаете, где здесь дом Клюквиных? – Марк не знал, была ли у Веры и ее покойной тетки одна фамилия, поэтому решил действовать наугад.
– Чей? – рассеянно переспросила женщина, и ее красиво изогнутые губы
Марк кивнул и уже начал закрывать окно, как вдруг женщина резко подалась вперед и чуть не ударилась лицом о стекло. Вика испуганно отпрянула.
– Извините, – незнакомка нервно облизнула губы и плотнее запахнула на груди халат, – а вы, случайно, не встретили на дороге девочку?
– Девочку?
– Ну да. Маленькую девочку. Ей двенадцать лет, но она выглядит младше. Дочку Дашей зовут… – Голос женщины словно ухнул в невидимую яму, стал обреченным, глухим. – Я проснулась, а ее нет…
– Мы никого не видели. Марк, поехали скорее! – встряла Виктория. И нажала на кнопку стеклоподъемника.
Женщина какое-то время смотрела им вслед – Марк видел это в зеркало заднего обзора. А потом, сгорбившись, побрела по пыльной дороге – босая, растерянная, испуганная.
Он припарковался возле дома, который выглядел более ухоженным, чем остальные: бревенчатый сруб, из трубы поднимается жидкий курчавый дымок, по палисаднику важно разгуливают темно-рыжие куры.
– Сиди здесь, я на минуту, – бросил Виктории, которая наградила его испепеляющим взглядом.
Марк решил не обращать внимания на ее эмоциональный фон. Ничего страшного, Вика справится. В конце концов, не девочка, ботоксом обкололась с ног до головы, хоть и продолжает носить легкомысленные джинсовые шорты.
Подойдя к забору – невысокому, скорее условному, он несколько раз крикнул: «Есть кто?» И только после этого толкнул податливую калитку. Тотчас же из дома навстречу ему выбежала приземистая коренастая бабенка, чьи мягкие волосы взбила в прозрачный пух давно вышедшая из моды вертикальная химия.
Вот она была типичной деревенской жительницей – широкое обветренное лицо с ранними морщинками, в которых намертво впечатался грязноватый загар, серые, чуть навыкате, глаза, смотревшие на явно городского приезжего с подозрением, руки испачканы в тесте.
– Вам кого? – прищурилась женщина.
– Здравствуйте. – Марк воспользовался самой обаятельной из своих улыбок. – Я ищу дом Клюквиных. То есть, возможно, у хозяйки другая фамилия…
– Так Тоня померла давно, – удивилась пучеглазая. – Чегой-то вы теперь о ней вспомнили?
У него сильнее забилось сердце. Марк даже не ожидал, что будет так волноваться. Вернее – он вообще не ожидал напасть здесь на Верин след. В глубине души был уверен, что и пресловутый Верхний Лог, и скончавшаяся тетка, и неожиданное наследство –
«Ты же знаешь, от стабильности я хирею» – любимая ее фраза.
– Или наследничек? – почему-то обрадовалась тетка. – Да там нечего и наследовать-то, дом почти развалился. За ним не смотрел никто, все разворовали, окна повыбивали… Прошлой зимой упала стена в сарае, огород зарос… Хотя я собиралась посадить там картошку, все равно стоит бесхозный.
– Да нет, я не наследник, – поспешил Марк успокоить алчную соседку. – Я человека одного ищу. Девушку.
– Рыжую? – деловито спросила женщина.
Марк нашарил в кармане ветровки упаковку бумажных платков, вынул один и обтер вдруг вспотевший лоб.
– Да вы сядьте, вон как умаялись, – предложила баба, поняв, что на ее желание самовольно захватить чужой огород приезжий никак не реагирует. – Меня Марьей Петровной зовут. Можно просто Маша. Тоню Клюквину я с детства знала, и рыжую вашу видела. Она ко мне заходила, даже купила молока. Вам, кстати, не надо?
– Можно, – машинально согласился Марк, чем окончательно завоевал расположение хозяйки.
Они присели на узкую лавочку, прибитую прямо к стене дома.
– Ее Верой звали, рыжую девушку, – тихо сказал Марк. И сам содрогнулся – оттого, что вдруг заговорил о ней в прошедшем времени.
– Может, и Вера, – согласилась Марья Петровна, – не помню. Она у меня недолго была. Я ей дом открыла, показала все. Она выпила молока, забрала ключи и уехала. Ей надо было успеть в Ярославль, к нотариусу.
– Уехала? А… Она пошла на станцию?
– Ну да, здесь недалеко. Часа полтора идти. Как раз успевала на двухчасовой поезд. Но больше я ее не видела.
– Вот и я тоже, – вздохнул Марк. – А вы не знаете, к какому именно нотариусу она отправилась?
– Откуда мне знать, – поджала губы женщина. – Она мне не докладывалась… А что, с ней случилось что-то? – Пустые серые глаза сверкнули мимолетным интересом.
– Вера оставила записку, – Марк и сам не знал, зачем отчитывается перед совершенно чужим человеком, – что уехала к друзьям, в Индию. И не позвонила, не забрала своих вещей…
– А ведь она собиралась замуж, – вдруг сообщила Марья Петровна.
– Что?
– Да, так и сказала. Мол, у нее мужик есть, порядочный. Он еще не предлагал, но все к тому идет. Так, выходит, ты и есть тот порядочный?
– Я… наверное. – У Марка пересохло в горле. – А Вера… то есть… Вы ведь покажете мне тропинку к станции? Слушайте, а это правда, что у вас здесь пропадают люди?
Женщина отреагировала неожиданно – резко поднялась со скамьи и в лучших манерах боевитой рыночной торговки уперла руки в бока, не обращая внимания, что на синих тренировочных штанах остаются белые следы подсохшего теста. И голос, которым она заговорила, стал другим – визгливым, склочным: