Черный ворон: Приключения Шерлока Холмса в России т.2
Шрифт:
Как говорится, невероятно, непредставимо, но факт… И уж совсем непредставимо, чтобы благородный Шерлок Холмс, обрисованный в первых рассказах никитинского цикла, произносил такую тираду, как его бледная копия из «Главного дома»: «Мы, англичане, пересчитываем каждый шаг и момент на деньги и, конечно, несмотря на живейший интерес, который вы вызвали у меня рассказом, я не стал бы терять времени даром. Потрудитесь написать обязательство».
В чем же дело? Неужто Никитин внезапно ударился в мистицизм — и был так ошарашен потусторонними откровениями, что напрочь позабыл, где, когда и как Холмс изучил русский язык, упустил из виду, что сыщик целых три года прожил в России, дважды за очень короткое время использовал один и тот же сюжетный ход? Мало того — решил вдруг полностью исказить главные, основополагающие черты характера и свойства личности героя?
Что это? Небрежность? Помрачение рассудка?
Вовсе нет. Любой внимательный читатель и без дедуктивных
Вывод напрашивается — «П. Никитиных» было как минимум двое. Назовем их «Никитин-I» и «Никитин-II».
Основной массив рассказов, судя по всему, написан Никитиным-I. Это автор, вдохновленный каноническим Шерлоком Холмсом и серьезно вознамерившийся создать его российский эквивалент. Во всех его пастишах сквозит глубокое уважение к оригиналу: сознавая свою ограниченность как стилизатора, Никитин-I тщательно старается воспроизвести некий дух и, безусловно, структуру рассказов Конан Дойля, выстраивает систему внутренних связей и отсылок не только к прототипу (такова серия рассказов о противостоянии Шерлока Холмса и «русского Мориарти» Бориса Николаевича Карцева), но и к другим иконическим произведениям детективного жанра (в «Страшном душителе», к примеру, сквозят мотивы «Убийства на улице Морг» Э. По). Можно отметить у Никитина-I и отчетливые либеральные нотки: так, он не упускает случая основательно «пройтись» по черносотенным мракобесам из «Союза русского народа» или раскритиковать вековечное бездарнохищническое отношение российских властей к природным богатствам страны. Некоторые его язвительные пассажи об армии полицейских и тайных агентов, поглощенных борьбой с инакомыслием, звучат удивительно актуально и словно написаны о современной России:
— До свидания, Англия! — воскликнул я. — Мы отправляемся в страну снега и медведей!
Холмс улыбнулся.
— Было бы вернее, дорогой Ватсон, если бы вы сказали: в страну чрезвычайных охран. Россия — одна из самых курьезных стран: когда у нее кончается война, она заводит чрезвычайные охраны, по положениям о которых полиция и войска, приведенные на военное положение, начинают защищаться и защищать…
Шерлок Холмс запнулся, но, встретив мой вопросительный взгляд, неуверенно пояснил:
— Вероятно, от граждан и граждан от… кажется, тоже от граждан. Впрочем, наши стратеги еще не вполне выяснили этот метод.
Что касается Никитина-II, то это автор совсем иного плана, рыночник и во многом халтурщик, ориентирующийся не на Конан Дойля, а на переводные «выпуски» о Холмсе и прочих сыщиках. «Никитина-I» мало беспокоят соображения внутреннего единства и связности цикла, стилистической однородности, структуры повествования и даже сам образ Шерлока Холмса. Подмени в его рассказах Холмса, допустим, Натом Пинкертоном — и разницы не будет никакой.
Любопытно, что в рассказах «Никитина-II» наблюдаются некоторые поверхностные черты сходства с произведениями плодовитого низового беллетриста и одного из зачинателей русской шерлокианы, П. Орловца (П. П. Дудорова, 1872 — после 1929). Например, зловещий каторжник- убийца Муха в рассказе Орловца «Сокровище тайги» для отпугивания нежданных визитеров от своего таежного убежища применяет фосфоресцирующий скелет. Помимо общего для многих «выпусков» рубленого стиля, обращает на себя внимание и лексика. У Никитина-II в рассказе «Убийцы» Холмс говорит: «Удивительно просто в России исчезают живые люди»; ниже следует фраза Уотсона: «…поговорив еще несколько минут об исчезновениях живых людей.». У Орловца-Дудорова это примечательное словосочетание дважды встречается в маркированной позиции, то есть в заглавиях: «Похититель живых людей» (первый рассказ из цикла о сыщике Карле Фрейберге) и «Охотники на живых людей» (один из рассказов о похождениях Шерлока Холмса в Сибири). В кругах почитателей великого детектива бытует даже мнение, что Орловец и был таинственным Никитиным [4] . Впрочем, сходство, как уже сказано, поверхностное, детективные произведения Орловец публиковал под собственным литературным именем, и для него рассказы «Никитина-II», пожалуй, недостаточно проработаны. Вероятней другое: Орловец, чьи «выпуски» о Фрейберге, согласно
4
Милостью новорусских дельцов от книгоиздания, надо заметить, Орловец и Никитин давно стали соавторами. Вот уже почти два десятка лет эти любители наживы, передирая друг у друга или из мировой сети один и тот же набор текстов, традиционно и совершенно безосновательно приписывают Орловцу рассказы П. Никитина (причем «Никитина-I») или обозначают его как соавтора, делают Никитина соучастником книги П. Орловца «Похождения Шерлока Холмса в Сибири» (1909) и т. д.
Прелюбопытнейшим, к слову, персонажем был упомянутый выше Максим Васильевич Клюкин. Прошел путь от «мальчика» в книжных лавках до владельца крупного московского книжного магазина на Моховой, вместе с А. С. Сувориным, И. Д. Сытиным и другими издателями создал в 1907 г. Товарищество торговли произведениями печати на станциях железных дорог «Контрагентство печати», одну из первых в России книготорговых сетей. Публиковал, из интересующих нас произведений, А. Конан Дойля, М. Леблана, издавал «выпуски»… И сам, что интересно, выступал в печати под псевдонимом «М. Васильев» как автор рассказов и сказок для детей. Персонажем же он был в самом буквальном смысле — Клюкин, «худощавый шатен средних лет», является (наряду со своим партнером-издателем Д. П. Ефимовым) одним из главных действующих лиц рассказа Никитина «Неуловимая шайка»; в эпизодах мелькают и другие видные книгоиздатели. В рассказе не обошлось без простодушной рекламы («Фирма Клюкина, да и его магазин, как по числу собственных изданий, так и по количеству и разнообразию имеющегося у него товара, считается одной из крупных в Москве»), но вообще-то речь в нем о хищениях книжной продукции из типографий и складов книжных магазинов. Описаны эти махинации подробно и с полным знанием дела; вполне вероятно, что списаны с натуры и торговцы крадеными книгами.
Мог ли появиться подобный рассказ без непосредственного одобрения и участия Максима Васильевича Клюкина? Никоим образом. Не исключено, что Клюкин, по тем или иным коммерческим соображениям, напрямую заказал автору рассказ с «книготорговым» сюжетом — в никитинском цикле он стоит особняком. Мы не беремся утверждать, что Клюкин (беллетристике, напомним, не чуждый) лично приложил к нему руку. Но несомненно, что он тщательно просматривал и, возможно, правил текст.
Итак, перед нами издатель-беллетрист с завидной деловой хваткой и тесно связанный с ним автор. Отношения доверительные: не то издатель заказывает автору рассказ на деликатную «книготорговую» тему, не то сам автор предлагает издателю рассказ, где выводит его самого. А тем временем книжки о сыщиках печатаются многотысячными тиражами, идея «русского Холмса» витает в воздухе — отчего бы не запустить детективный сериал? Неизвестно только, от кого из них, автора или редактора, исходила инициатива…
Загадка «П. Никитина» окончательно проясняется.
Теперь уже понятно, почему он, за исключением рассказов о Шерлоке Холмсе, не оставил никакого следа в литературе, отчего о нем нет никаких биографических сведений или упоминаний в справочниках и энциклопедиях. Иначе и быть не могло, ведь «П. Никитин» — всего лишь, как сказали бы сейчас, «издательский проект». Как видим, в детективном жанре за истекшие сто с лишним лет ничего не изменилось: и сегодня российский книжный рынок захлестывает поток серийной продукции, созданной литературными неграми под именами вымышленных или реальных, но давно исписавшихся авторов. Подобно им, век тому под коллективным псевдонимом «П. Никитин» в поте лица трудились несколько литераторов. Главный участник проекта и создатель основного массива рассказов, «Никитин-I», отличался известной качественностью и изобретательностью письма и в целом не допускал откровенной халтуры. Вполне очевидно, что время от времени «Никитин-I» не успевал в требуемом темпе «выдавать на-гора» истории о Шерлоке Холмсе. Но для серийных «выпусков» критически важна была регулярность, и в таких случаях издатель или указанный автор привлекал к делу кого-либо из запасных и менее одаренных игроков («Никитин-II»).
Ставка на «русского Холмса» оказалась не самой удачной: конкуренты не дремали, эффект новизны постепенно стирался, и к тому же читателей, как выяснилось, больше привлекал экзотический заграничный антураж. Тиражи «Никитина» начали падать: первый выпуск, «Таинственный дом», вышел в количестве 15000 экземпляров, последующие печатались 10-тысячными тиражами, а тираж заключительных выпусков серии не превышал 5000. Когда читатель наконец насытился «русским Холмсом», издательское начинание подошло к закономерному концу. С ним оборвалась и шерлокианская карьера двух-трех безвестных сочинителей, публиковавшихся под коллективным псевдонимом «П. Никитин». Жаль только, что история не сохранила для нас их имена.