Черный ворон, я не твой
Шрифт:
– Где?
– Какой ты любопытный… Это любопытство тебя и погубило… Не скажу я тебе, где мы тебя держим. Скажу только, что это последнее твое пристанище на этой земле. Живым ты отсюда не выйдешь… Да ты не расстраивайся, никто из этой жизни живым не уйдет. Кто-то раньше, кто-то позже… Считай, что на пожизненное заключение попал…
– Заключенных кормить надо.
– За это не волнуйся. Денег у нас хватит…
– Много награбили?
– Не твое дело! – нахмурился Станислав. – Ты на дурака меня не бери, понял! В дураках
Он поднялся со своего места и, тяжело ступая, вышел из камеры.
Но в одиночестве Андрей пробыл недолго. Быстро открыв дверь, в помещение вошла Римма. Так же быстро закрылась на ключ, который тут же протолкнула наружу через нижнюю щель в двери. Хитрый ход, ничего не скажешь.
– Теперь мне самой отсюда не выйти, – сказала она и сделала попытку мило улыбнуться.
Но грех на совести не позволил ей этого сделать. Вышла какая-то мартышкина гримаса.
– А зачем ты мне здесь нужна? – усмехнулся Андрей.
Его потянуло на злой юмор.
– И почему ты не в коже?
– Чего?
– Кожаный корсет, чулки с подвязками, хлыст, парик…
Он вспомнил, как Римма предлагала ему заняться любовью в тюремной камере. Сейчас он понимал, что это была игра: она усыпляла его бдительность. Но, возможно, она и в самом деле тогда была не прочь сделать с ним сюжет порнофильма об арестантке и тюремщике…
– Хочешь, чтобы я стала твоей госпожой? – в тон ему спросила она.
– Ты уже стала моей тюремщицей… И тебе бы очень подошли ботфорты и корсет. С резиновым ты хорошо смотрелась, я бы сказал, органично…
– Да уж знаю, – ехидно усмехнулась она. – Нюх тебе отшибло…
Андрей сник. Что верно, то верно, не он, а она его умыла.
– Мужики мои водку пьют, – присев на табурет, беззлобно сказала она.
– И что с того?
– А того… Герман тебя не любит. А у него, когда он пьяный, башню срывает. Может зайти к тебе и застрелить…
– Ни дать ни взять, семейка Адамс, – язвительно скривил губы Андрей.
– Какая есть… Не хочу, чтобы тебя убили…
С табурета она пересела к нему на кушетку. Андрей не стал ее прогонять. Он мог ее столкнуть, но это бы выглядело как истерический всплеск с его стороны. А он не баба, чтобы истерику закатывать…
– Какая ты добрая…
– Я не добрая. Я очень злая, – серьезно сказала Римма. – Просто тебя очень люблю… А может, и не очень… Но хочу. Очень…
– Все-таки ты спала с Гербертом.
– Какое это уже имеет значение? – хищно усмехнулась она. – Герберта больше нет, но ты еще остался…
– Еще?
– Тебе отсюда не выйти. Ты сам должен это понимать. Ты слишком много знаешь…
– Про вас и без меня знают.
– Не знают, а всего лишь догадываются. Все стрелки на Герберта сходятся. На нем и заканчиваются… Его пистолет, он и стрелял в инкассатора. Давай не будем об этом… Я тебя хочу… И ты меня хочешь…
– Не
– Меня не хочет твоя обида. А твое естество – хочет… Тебе надо немного расслабиться…
Из заднего кармана джинсов она достала плоскую фляжку, отвернула пробку, сделала несколько глотков, протянула Андрею.
– Это тебе поможет.
Он и сам недавно думал о том, что неплохо было бы напиться до беспамятства. Но, во-первых, фляжка маленькая. А во-вторых, там неизвестно что.
– А я ноги не протяну? – с напряженной усмешкой спросил он. – Как Герберт?
– Я же не дура лишать себя удовольствия… Ты же видел, я и сама пила. Очень хорошо вставляет…
– Что это?
– Спецкоктейль. По спецрецепту. Расслабишься сразу…
– Как-нибудь обойдусь…
– Ну, как знаешь.
Казалось, спецкоктейль уже начал на нее действовать. Взгляд затуманила сумеречная пелена, щечки порозовели, губы увлажнились, грудь поднялась, как дрожжевая квашня в кадке. Андрей почувствовал, как и у него внутри все поднимается. Римма заметила, куда направлен его взгляд, блудливо улыбнулась и стянула с себя футболку, обнажая свои большие и упругие прелести. Жеманно потянулась, изображая модель на фотосессии.
– Как я тебе нравлюсь?.. Скажи, что у меня лучше, чем у этой!
Похоже, разговор зашел о Вике… В плане бюста Римма действительно было вне всякой конкуренции.
Андрей отвел взгляд – чтобы не впасть в искушение и не раззадоривать Римму.
– Что, не нравится? – возмутилась она. – У той лучше?..
Сверкнув глазами, она вплотную подошла к нему, двумя руками взяла за подбородок и с неожиданной для нее силой резко задрала вверх его голову.
– У тебя с ней роман? – жестко спросила она.
Андрею пришлось сильно напрячься, чтобы опустить голову: слишком крепко Римма держала его подбородок… Сильные у нее руки. Теперь ясно, как она смогла связать его и запихнуть в багажник своей машины.
– Не твое дело.
– Значит, роман… Хотел бросить меня и уйти к ней?
– Это не имеет значения.
– Имеет!!! Ты имел меня, теперь я буду иметь тебя. И никуда ты от меня не денешься!
– Пошла отсюда! – не вытерпел он.
Римма ударила коротко, без замаха, но так, что у Андрея пошли круги перед глазами и зазвенело в ушах. Он с трудом перехватил вторую руку, выкрутил ее за спину, взял Римму на болевой прием.
– Не надо со мной так! – жестко произнес он. – Я тебе не мальчик для битья!
– Ты от меня никуда не денешься…
В ее голосе не было уже свирепости и угрозы. И звучал он обезоруживающе жалко. Руки у Андрея разжались сами по себе.
Римма смахнула со стола свою футболку, оделась и какое-то время стояла спиной к Андрею. Ладони закрывают лицо, голова наклонена, плечи сжаты, мелко подрагивают. Казалось, она плачет.
Наконец она повернулась к нему лицом. Глаза мокрые, на щеках размазана тушь.