Чёрный Янгар
Шрифт:
– Кейне, – отвечает та, что стоит за спиной Янгара. – Хозяйкой Севера. И твоей госпожой. Поклонись сам, Олли. Ты же не хочешь, чтобы я заставила тебя поклониться?
И раб, бросив на Янгара странный взгляд, становится на колени.
…Под коленями мелкий камень, он впивается в кожу, в мышцы, кажется, до самых костей доходит. И Янгу кривится от боли, кусает губы, чтобы не заплакать. Он заслужил наказание, разбив драгоценную чашу. Был порот, но порка не убавила дерзости. Янгу снова забылся. И если так пойдет дальше, то на
Тень солнечных часов скользит по земле. Так медленно… Еще долго стоять, и камни, верно, навсегда прирастут к Янгу. А ноги откажут. И тогда он не сможет сбежать.
Беглых рабов ловят с собаками. А вернув хозяевам, клеймят, но Янгу не боится клейма.
Он не раб.
Когда-нибудь он сумеет уйти и отыщет дорогу домой.
– Какой же ты упрямый. – Ледяные руки той, что стоит за спиной Янгара, ложатся на щеки, сжимают со злостью, почти желая раздавить. – Почему ты не хочешь просто все забыть? Я тебе помогу. Ложись.
Она устраивается на подушках и указывает на место рядом с собой.
– Ложись и закрой глаза.
Пальцы ее плетут сеть из тумана. А губы красны.
Вчера ей поднесли кубок, и она, устроившись вот так же, на полу, вдыхала медный запах крови.
– Хочешь попробовать? – спросила у Талли, который всюду сопровождал ее. И тот в ужасе отпрянул, она же не разозлилась, рассмеялась и окунула в кубок палец. – И зря. Вкусно.
– Ты… ты слишком увлеклась.
Талли был бледен.
Он боится ее, ту, что стоит за спиной Янгара, и хочет убежать. У него получилось бы, ведь он свободен от ее цепей, но страх держит его на привязи.
Она медленно поднимает палец, и тонкая бурая нить протягивается между ним и кубком. Она же, наклоняясь, касается нити языком.
– В последнее время, братец, ты стал слишком много говорить. – Та, что стоит за спиной Янгара, щурится от удовольствия. Янгар слышит его отзвук. – Меня это печалит.
Ее печаль притворна.
Она лакает кровь, как кошка, а напившись, засыпает, разметав по подушкам черные волосы. В них больше не держатся алмазы и огненные лалы гаснут. Лишь белый лунный камень готов служить той, что стоит за спиной Янгара. Во сне ее глаза приоткрыты, словно она и в минуты отдыха опасается выпустить Янгара из виду.
Тишина.
Служанки боятся тревожить ее. И рабы перестают дышать, моля богов, чтобы покой этот продлился подольше. Талли и тот замирает у двери, а потом решается. Он идет на цыпочках, не сводя с нее настороженного взгляда.
– Ты… – Шепот его почти беззвучен, и Янгар скорее по губам читает, чем вправду слышит его голос. – Ты должен ее остановить.
Сбежать.
– Я не знал, что она такое. – Талли дрожит, и страх его сладок. – Если бы знал…
Она хмурится во сне, и пальцы шевелятся, проверяя, на месте ли привязь.
– Вот, возьми. – В ладонь Янгара ложится камень.
Темно-зеленый, с золотыми искрами и дыркой, в которую продета веревка.
– Она его сняла и… вдруг да поможет.
Талли морщится. Он молод и устал бояться. Он не знает, что еще сделать.
– Я хотел Печать взять. Печать она стережет, проверяет. – Наклонившись к Янгару, он надевает веревку. – Пожалуйста, останови ее, ты же… ты же Полоз!
Камень Талли прячет под рубаху и, бросив на сестру настороженный взгляд, пятится. У него вышло добраться до двери и коснуться ручки. Но та, что стоит за спиной Янгара, открывает глаза.
– Ты хочешь оставить нас, Талли? – спрашивает она, улыбаясь.
– Я… если больше не нужен… – Талли дрожит и бросает на Янгара умоляющий взгляд. – Я проверю, как на арене, чтобы завтра… тоже надо присмотреть…
Она садится и зевает. У нее красивые зубы, белые, ровные, и клыки длинны.
– Иди, – говорит она, когда Талли уже почти готов признаться. – Завтра и вправду важный день.
Та, что стоит за спиной Янгара, поворачивается к нему.
– Очень важный.
Она тянется к его губам, а ее собственные еще сохранили запах крови.
– Он трус. И ничтожество, но пока еще нужен. Кто-то ведь должен защищать меня, – это не поцелуй – Янгар помнит, что поцелуи должны быть другими, – но прикосновение, которое вызывает тошноту. – Скоро ты станешь моим. Понимаешь?
Он кивает, потому что ей этого хочется. И та, что стоит за спиной Янгара, выдыхает с облегчением.
– Надо просто избавиться от лишнего. – Она падает на подушки и лежит, глядя в потолок. Губы ее шевелятся, она улыбается собственным мыслям.
А потом уходит смотреть, как порют рабов.
Она будет отсутствовать долго. И вернется утомленная, но счастливая. Она снимет платье, забрызганное кровью, прижмет к лицу, будет нюхать и жмуриться. Запах крови дурманит ее. И Янгар, наблюдая за ней сквозь ресницы – она приказала спать, – сожмет в руке камень.
Зеленый с золотой искрой. Сквозь камень можно смотреть на солнце, и оно поделится светом.
Та, что стоит за спиной Янгара, не любит солнечный свет.
Глава 47
Сумеречница
Говорят, что давным-давно, во времена, когда мир уже не был молодым, но еще не состарился, жила-была девочка. Единственная дочь престарелых родителей, ни в чем не знала она отказа. Захочет ли ленты нарядные в волосы, платье ли новое, сапожки – спешат родители исполнить. Радостно им, что могут дитя любимое побаловать.
Росла девочка.
Красивой становилась, но и капризной. Всего-то ей мало было. Нарядов полны сундуки, а она, увидев новый, требовала:
– Хочу!
И бусы, и запястья, и платки расшитые, и бисерные высокие шапки, которые на юге носят, и все, чего только взгляд коснется. Только и слышалось: