Черный жемчуг
Шрифт:
– Шпион Макторпа, – почти беззвучно выдохнул Эдуард.
Внезапно Мэри резко дернулась в его руках и воскликнула:
– Шпион Макторпа?
Эдуард чуть не заплакал от досады. Как только она заговорила, он услышал удаляющийся приглушенный шум босых ног. Слыша, как отворилась дверь большой спальни, Эдуард выпустил Мэри и бросился в погоню по коридору к черной лестнице.
Позади него раздался голос Ральфа:
– Что это? Что происходит? Мэри, что ты здесь делаешь? – и потом, со смесью изумления и гнева: – Что ты здесь делала с Эдуардом?
Фигура, бегущая впереди, достигла лестницы, но споткнулась на первой ступеньке, давая Эдуарду возможность нагнать ее. Они мчались вверх по винтовой лестнице, уже не заботясь о том, чтобы сохранить тишину, хотя их ноги производили немного шума. Беглец ненамного опережал Эдуарда, его босые ноги мелькали вверху почти на расстоянии вытянутой руки. Эдуард так и не понял, кто это – он не мог разглядеть ничего, кроме босых ступней и спины. Задыхаясь, он достиг верхней ступени и увидел, как человек убегает по коридору между дверей кладовых. Эдуард пустился в погоню, жалея, что этим вечером выпил слишком много эля. Он был менее проворен, чем беглец, однако сапоги давали лучшую опору ногам на гладком деревянном полу. Человек устремился в конец крыла, Эдуард постепенно настигал его.
– Не дури! – громко закричал он. – Тебе некуда бежать!
Человек остановился, отчаянно поглядел вглубь коридора, ведущего к спальням слуг, а затем внезапно повернул налево. С той стороны находилось только слуховое окно, выходящее на крышу дома, Эдуард отлично помнил это. Что же собирался делать беглец? Неужели им овладел панический ужас? Эдуард мгновенно понял, что беглец надеется пересечь крышу и по водосточной трубе спуститься на крышу конюшни – так или иначе, он хотел убежать. Значит, он боялся наказания, чувствуя, что Ральф не сжалится над ним. Осмотр комнат для слуг сразу выявит отсутствующего.
Эдуард поспешно обогнул угол ниши, в которой находилось слуховое окно. Оно уже было открыто, через него в дом лился прохладный ночной воздух. Человек был довольно высок, он просто вскарабкался на подоконник и спрыгнул на крышу, а Эдуарду потребовались значительные усилия, чтобы последовать его примеру. Он оказался на крыше, покрытой серыми гладкими плитами; над ним нависало темное, усыпанное звездами небо. Оглядевшись по сторонам, Эдуард увидел, как темная фигура заслонила звезды, поспешно направляясь к парапету крыши. Беглец выбрал другую дорогу, надеясь спуститься на крышу старой псарни.
– Стой! – закричал Эдуард. – Тебе все равно не уйти! Не дури, парень!
Темная фигура впереди замерла; беглец, вероятно, оглянулся, чтобы посмотреть, где находится его преследователь, но в этот момент потерял равновесие. Эдуард видел, как беглец пошатнулся, услышал, как его ноги скользят по плитам. Долгую, ужасную минуту слышалось только шуршание тела по скользкой серой поверхности крыши.
– Нет! – коротко завопил беглец, очевидно, боясь выдать себя. Он наполовину проскользил, наполовину скатился по крыше, ударился о парапет и кувыркнулся в темную пропасть. Эдуард затаил дыхание. Послышался длинный отчаянный крик, а затем страшный глухой звук удара человеческого тела о булыжник двора.
Мгновение после этого стояла тишина; онемев от ужаса, Эдуард слышал, как его собственное дыхание с хрипом рвется из гортани, затем вдруг залаяли собаки. У Эдуарда подкосились ноги. Пытаясь сдержать себя, он вернулся к слуховому окну. Он отошел от него всего на ярд, но возвращение показалось таким долгим и мучительным, как будто пришлось пройти сотню ярдов, прежде чем он оказался в безопасности. Спрыгнув с подоконника в коридор, Эдуард бессильно упал на пол.
Мэри стояла там, где он оставил ее, глядя в сторону лестницы. Ральф ушел – вероятно, спустился вниз. Когда подошел Эдуард, она только взглянула на него – молча, безумными глазами. Эдуард остановился.
– Что вы сказали ему? – она молчала, не понимая вопроса. Эдуард схватил ее за руку и нетерпеливо потряс. – Что вы сказали ему?
– Ничего! – закричала она. – Ничего! Я...
– Ничего не говорите, понятно? Ради Бога, идите за священником – человек погиб.
Схватив Мэри за плечи, Эдуард еще раз встряхнул ее, чувствуя, что она не в силах двинуться с места от страха, а сам побежал вниз по лестнице. Во дворе уже собралось несколько слуг с фонарем.
Ральф в ночной рубашке склонился над телом беглеца. Заметив, что Эдуард подошел к нему, он спросил:
– В чем дело?
– Это шпион Макторпа. Он подскользнулся, так как был босиком. Он мертв?
– Думаю, да, – проговорил Ральф, все еще не оправившийся от потрясения. Мертвый лежал лицом вниз, распростершись на булыжниках. Одна его рука была вытянута вперед, ладонь раскрыта в немом призыве.
– Кто это? – спросил Эдуард.
Ральф не двинулся с места, и Эдуард, опустившись на колени, обхватил мертвого за плечи и перевернул его тяжелое тело. Половина головы представляла собой сплошное кровавое месиво. Эдуард почувствовал приступ тошноты. Неподвижное лицо мертвеца уставилось в небо, невидящие глаза тупо застыли. С разбитой половины головы на землю стекала кровь.
– Это Варнава, – прошептал Ральф. Он протянул руку, как бы желая убедиться в собственной догадке, но замер, не коснувшись щеки мертвеца. – Варнава? – переспросил он и изумленно взглянул на Эдуарда. – Но это же мой камердинер. Я знал его еще ребенком. Не могу поверить... – Медленно осознавая случившееся, Ральф побагровел от ярости. – Я всегда был добр к нему, я взял его из конюшни в дом... Как мог он поступить так со мной?
Эдуарду было нечего ответить, нечем утешить Ральфа. Он сам знал Варнаву уже много лет. Варнава родился в ближайшей деревушке, был сыном одного из конюхов, немного погодя сам стал присматривать за лошадьми Морлэндов, гордился тем, что ему доверили уход за жеребятами... Ральф полюбил мальчика за живость ума и бережное обращение с лошадьми. Варнаву отправили в школу Святого Эдуарда, которая содержалась главным образом на средства Морлэндов, после школы он стал старшим конюхом, а вскоре Ральф повысил его в должности, сделав собственным камердинером.
И вот теперь Варнава лежал в свете звезд с раздробленной головой и холодными глазами предателя, устремленными в небо, как будто он не желал встречаться взглядом с хозяевами. Эдуард больше не мог видеть все это. Протянув дрожащую руку, он закрыл мертвецу глаза.
– Не знаю, Ральф, – проговорил он. При звуке его голоса Ральф, кажется, очнулся от мыслей. Его лицо напряглось.
– А ты, – внезапно спросил он, – каким образом ты связан со всем этим?
Эдуард промолчал, опираясь рукой о булыжник и медленно поднимаясь. Ральф тоже встал, не сводя глаз с лица Эдуарда. В этот момент послышались шаги и голоса, из дома вышли Мэри и Ламберт. Лицо Мэри было таким же белым, как и ее рубашка, а глаза округлились от страха. Эдуард решил любым способом увести ее подальше от трупа, прежде чем она успеет что-нибудь сказать.