Черствое сердце
Шрифт:
— Как ты только меня терпишь? — задумалась я, вспомнив все, что устраивала за последние несколько дней.
— Я люблю тебя, — произнес он. — Поэтому и терплю. И согласен терпеть долго и нудно. То есть до смерти.
— Твоей или моей? — уточнила я и сама рассмеялась, отыскав долю шутки. — Вов? Спасибо, что ты есть!
В его объятиях я чувствовала себя более спокойной, правда, дико вымотанной. Посмотрела на окно. Подумала, что Судьба — хреновый распорядитель праздников. И я решилась устроить собственный, спланированный и нормальный.
— Как думаешь, нас могут расписать раньше?
Вова
— Я узнаю. Завтра же. Может быть, кто-то отказался, и нашу дату сдвинут. — Обрадовался он.
В то время, как я твердо вознамерилась подправить предначертанное, подростки собирались обмануть всех и вся, ускорив процесс взросления. Происходило это примерно так…
Дашка проскользнула в комнату брата. Залезла к нему под одеяло, попав в теплые объятия парня. Он навис сверху, жадно целуя ее.
— Только ты… — опасливо проговорила она.
— Я аккуратно и нежно! — пообещал Димка и примерился к еще одному поцелую.
Тудух! Тудух! Тудух! — ненавязчиво отбарабанил в двери глас совести и бабушка в одном лице.
— А ну, выходи! Я знаю, что ты там! — потребовала Антонина Григорьевна и Дашка поняла, точнее почувствовала, что быть ей битой. Вылезла из-под одеяла, поправила ночную, и вышла к ясновидящей.
— Бесстыдница! — распекала ее бабушка, а Димка грешным делом задумался о средствах защиты от магического наблюдения. Но ясновидение — это вам не колдовство!..
На следующий день Сашка провел им лекцию о пестиках и тычинках, вкратце описав приятные и не приятные последствия близости между магами, оборотнями, ведьмами и простыми смертными. Однако гормоны в юных колдунах все равно играли, и приструнить их было невозможно.
Что касается меня, то…
Я скользила равнодушным взглядом по серебристому платью, подаренному Кураном по случаю свадьбы друзей. Надела. Смастерила из растрепанных волос прическу. Задумалась об украшениях. Открыла шкатулку. Первое, что попало в поле зрения — родовой перстень с красным камнем и перевернутой королевской лилией. Примерить его на палец я так и не осмелилась, — зачем-то сунула его в потайной карманчик, прикрытый складками юбки.
— Очень красиво! — заглянул в комнату Вова.
Он смотрел на меня блестящими глазами и не мог налюбоваться. Хотя через секунду вспомнил, кто мне эту красоту подарил, и нахмурился.
— Почему ты должна идти с ним, а не со мной? — злился парень, но на самом деле его раздражал факт потраченных на меня денег другим мужчиной.
— Я же объясняла.
Хотела присесть. Побоялась помять платье, и осталась стоять, переминаясь с ноги на ногу.
— Это очень консервативная семья. К тому же, они проповедуют особый образ жизни. Заперлись в уединенном доме и не хотят пускать посторонних.
— А как же вы с Даниэлем умудрились проникнуть в их цитадель? — не мог понять он.
— Вов, просто дождись меня, хорошо? — успокоив его ревность легким поцелуем, я вышла в коридор, сунула ноги в туфли, и повторно прокляла самого популярного в этом году вампира. Вот просто уверена, что он специально обувь выбирал для "любимой жены" на размер меньше!
"Ничего! Я его этими туфлями… " — мысленно грозилась я, сползая по лестнице на первый этаж. Каждый шаг казался мукой. Вспомнилась очередная сказка. На этот раз про Русалочку, которая отдала хвост в обмен на ноги, и при ходьбе ощущала, будто земля превращается в острые ножи.
Когда я выползла из подъезда, мои размышления вращались вокруг трех вещей: пулемета, заостренного осинового кола и гильотины. Причем именно в этой последовательности я бы их применила по отношению к своему драгоценному супругу. Он же, довольный собой, стоял возле машины и мускулом не пошевелил, чтобы помочь мне. Наслаждался, гад!
Единственное, что сделал Куран — открыл дверку. Я хлопнулась на сидение, не здороваясь, и не желая разговаривать. Впрочем, до дома Карла мы ехали в тишине, не утруждаясь поддержанием ненужных светских бесед. Лишь у самых ворот, припарковав машину, Даниэль проронил одно-единственное слово. Да и то приказ: "Сиди!". Вышел из салона, достал что-то из багажника и, открыв дверь с моей стороны, присел передо мной на одно колено. Просил он не руки, а ноги: нагло одернув мою юбку, ухватил за лодыжку. Стащил с меня туфлю, и одел другую: мягкую, на невысоком каблуке, более устойчивую. Все, что я смогла в тот момент — злобно высверливать в нем четыре дырки взглядом. Я хотела сказать ему что-нибудь очень оскорбительное, но не нашла ни одного подходящего слова, характеризующего мерзкую личность.
— Редкостная сволочь! — сцедила я в итоге, ухватилась за его руку, и мы прошли во дворик.
Ирина расстаралась для дочерей, устроив из скромного садика великолепные декорации к романтическому фильму: ленты на деревьях, полупрозрачный купол с фонариками над аркой, много цветов, — все светится, переливается и блестит. Вампиры бродили с бокалами в руках, общались, и конечно, сразу же обратили на нас внимание. Куран, почувствовав мое желание спрятаться, тут же надумал бросить одну в толпе голодных и злопамятных упырей. Я крепко-крепко перехватила его за руку, чтобы он не смог слинять. Даниэль положил мою ладонь себе на локоть и повел к хозяевам дома.
— Здравствуй, моя дорогая! — неожиданно бросилась обниматься жена Карла, излив на меня столько тепла и счастья, что я почувствовала себя частью их семьи. — Очень красивое платье!
— Спасибо, — замялась я, и кивнула на своего кавалера. — Он выбирал.
— У твоего мужа отменный вкус! — похвалила его Ирина, а я не смогла сдержаться, чтобы не отпустить колкость в адрес супруга.
— Ага, ест много и только из красивых девушек.
Карл рассмеялся, и так поблажливо похлопал Курана по плечу, мол, не повезло тебе, мой друг!
— Где наши влюбленные? — спросила я, оглядываясь по сторонам.
— Идемте, — жестом указал на небольшую арку из цветов Карл. — Начнем церемонию, а то я не знаю, кто не терпеливее: зятья или дочери.
Передо мной стояли четверо: две сестрицы-близняшки и их возлюбленные. Я говорила о любви, о верности и преданности семье, счастье. А думала о том, что моя судьба стоит за левым плечом, позади, и всякий раз предает меня, при первой же возможности. Я хотела совсем другого.