Черта прикрытия
Шрифт:
Масс-медиа (особенно вражеские, контролируемые Гееннистами) не получили от нее желаемых ответов и быстро оставили ее в покое.
Гееннисты — Эрруны их мира, те, кто заправлял всей системой Адов, взялись за него. Они пытались достать его публичными речами, намекая, что могут посодействовать в возвращении виртуального двойника Чей из Преисподней, если он откажется от первоначальных показаний и согласится впредь хранить молчание. Прин дал Представительнице Филхэйн и Кемрахту разрешение фильтровать для него такую информацию, чтобы не впасть в соблазн, но он не мог полностью от нее заслониться. Журналисты — как те, кому они соглашались дать интервью, так и одиночки, которые пробивались к нему по комм-линиям —
Через неделю ему предстояло выступить перед Галактическим Советом. И Гееннисты все-таки его выследили.
Проснувшись, он сразу понял: что-то не так. Это было трудноописуемое ощущение. Наиболее точной аналогией была бы, пожалуй, такая: он словно бы заснул на краю высокой скалы и, проснувшись в темноте, понял, что уступ обрывается прямо под его спиной, а с другой стороны сейчас, уже прямо сейчас, если протянуть руку, ничего нет. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Ему показалось, что он вот-вот упадет, и он рывком привел себя в чувство.
— Прин, сынок, с тобой все в порядке?
Этот участливый голос принадлежал Представителю Эрруну, старому Гееннисту, который пытался помешать ему выступить в Палате. Как же давно это было, два долгих месяца назад. Конечно, теперь ему казался вполне естественным такой выбор переговорщика с их стороны, но он уверил себя, что это простое стечение обстоятельств.
Прин поднял голову и огляделся. Он был в довольно большой, но тесно заставленной, хотя в целом и комфортабельной, комнате, которая выглядела так, словно ее спроектировал и обставил сам Представитель Эррун, по своему вкусу.
Так, значит, он на самом деле и не просыпался, а комнаты в действительности не существует; они отыскали лазейку в его снах.
Здесь они и станут его соблазнять. Он удивился, как им это удалось. Может, просто спросить?
— Как вы это сделали? — поинтересовался он.
Эррун покачал головой.
— Я не разбирался в технических деталях, сынок.
— Пожалуйста, прекратите называть меня «сынок».
Эррун вздохнул.
— Прин, я просто пришел с тобой побеседовать.
Прин встал и подошел к двери, дернул за ручку. Дверь не открылась. Он повернулся к окну, потом обошел их все по кругу. Вместо оконных стекол были зеркала.
Эррун наблюдал за ним.
Прин указал на стол.
— Глубокоуважаемый член Палаты представителей, — сказал он, — мне ничего не стоит схватить со стола вот эту старинную лампу и попытаться размозжить ей вашу башку. Я не знаю, получится ли, но попробовать могу. Как вы думаете, что из этого выйдет?
— Прин, — промолвил Эррун, — я думаю, что тебе лучше сесть и позволить мне поговорить с тобой.
Прин не ответил, но подошел к столу, снял с него тяжелую масляную лампу, поудобнее перехватил ее обоими хоботами, чтобы кованая подставка выдавалась вперед, и пошел на старого павулианца.
Тот встревоженно посмотрел на него.
В следующий миг Прин обнаружил, что сидит за столом, уставившись старику в лицо.
Он поглядел на столешницу. Лампа стояла на прежнем месте. Представителя Эрруна его выходка, казалось, вовсе не задела.
— Вот это и произойдет, Прин, — сказал Эррун.
— Говорите, зачем приперлись, — ответил Прин.
Старик поколебался, на его лице появилось выражение участливого беспокойства.
— Прин, — начал он, — я не могу знать в подробностях, через что ты прошел, но...
Прин предоставил старому пердуну выговориться. Они могли заточить его здесь, обезоружить, лишить возможности оказать какое бы то ни было сопротивление. Это был чужой сон, и Представитель Эррун в нем хозяйничал. Но не слышатьвелеречивых
Иногда ему не хотелось вовремя подключаться к беседе, как будто бы он внимательно слушает оратора с самого начала. Иногда приходилось дать понять студенту, постдоку, коллеге или официальному оппоненту, что ты утомлен его речами.
Он безвольно глазел на Эрруна добрую минуту, прежде чем оставить вежливость и прервать старого сенатора:
— Э-э, я понял. Но, Представитель, мне казалось очевидным, что вы явились предложить мне сделку. Почему бы вам просто не озвучить ваши условия?
Эрруна покоробила его реплика, но он не без усилий совладал с раздражением.
— Она жива, Прин. Чей все еще там, и она жива. Она не пострадала. Она оказалась крепче, чем можно было подумать, так что ты все еще можешь ее спасти. Но ихтерпение на исходе. Это касается вас обоих, ее и тебя.
— Ага, — кивнул Прин. — Продолжайте.
— Ты хочешь увидеть это?
— Что?
— Увидеть, что с ней случилось с тех пор, как ты ее там оставил.
Прину показалось, что его ударили по голове чем-то тяжелым, но он постарался не выдать своих чувств.
— Я не уверен, что мне это по силам.
— Это... не так отвратительно, как ты думаешь. Первая, более длинная, часть... это вообще не Ад в строгом смысле слова.
— Не Ад? А что же тогда?
— Место, куда они ее отправили подлечиться, — ответил Эррун.
— Подлечиться? — Прина это не очень удивило. — Потому что она потеряла рассудок, и это не давало ей возможности воспринять муки и пытки во всей их полноте?
— Я полагаю, что да. Но после возвращения они не стали ее наказывать. Даже наоборот. Позволь, я покажу тебе.