Черта: прогулка по грани
Шрифт:
— Мара? — беззвучно шевельнулись губы.
— И мне очень понравилось принимать с тобой душ. Повторим чуть позже? — сказала она, тряхнув головой, и Руслан сорвался с места, забыв о ее преображении, своей неуверенности, обо всем на свете.
Это было форменным наваждением — всеобъемлющим и бесповоротным. От вкуса ее губ крышу сносило дозой афродизиака, десятком дорожек кокса, чередой шприцов ширева, разбавившего алую кровь. Сладкие и терпкие, нежные и требовательные — наркотик чистой воды. Он мечтал отдаться ей и получить взамен взрыв экстаза, крепкий обхват страсти и содрогания тонущего
Прикасаясь к ней, Надаров сходил с ума от желания большего — надрывной жажды оказаться внутри, в жаркой глубине ее тела.
Все сомнения и неуверенность были сметены ласковым прикосновением рук, Ее пальчики зарылись в его волосы, перебирая и теребя, и мужчина почти мурлыкал от этого прикосновения.
— Искусительница, — выдохнул он в приоткрытые губы, вжимаясь бедрами и нежную плоть, оплетая руками тонкий стан.
— Самец, — отозвалась она, лизнув его подбородок. — Хочу тебя.
— Да, — стон, граничащий с рычанием.
Подражая пещерному человеку, он втащил ее в квартиру. Мыслей уже не было, разум выключился, отрубился, лишившись питания.
Остались только они. Она и он. Их руки, объятья, губы.
Захлопнув дверь, Надаров подхватил Тамару на руки. Сегодня он не собирался позволить ей отвлечь себя. Руслан хотел ее в своей кровати. Хотел видеть ее на белоснежных простынях. Желал перебирать волосы, разметавшиеся по его подушке, когда будет входить в нее, растягивая, утопая, окунаясь в жаркий огонь желанных глубин.
— Совершенство. Ты совершенство. Идеальна для меня. Во всем, — шептал он, покрывая короткими поцелуями шею, спуская ниже — к ключицам, сцеловывая путь к укрытой кружевом груди. — Сладкая. Шелковая. Моя.
Она не возражала. Отвечая на ласки, жалась к нему. Вздрагивала от желания большего. Дарила себя, требуя отдачи.
И он отдавал. Отдавал все, что имел — страсть, чувства, любовь. Дарил ей каждое мгновение, каждое касание, каждый поцелуй.
Избавив ее от шелкового прикосновения блузки, мужчина нашел застежку лифа. Она протестующе щелкнула, освобождая тяжелые полушария. Его губы нашли трепещущую вершинку — лаская, посасывая. Язык очертил темный ореол прежде, чем зубы легонько прихватили центр. Тамара вскрикнула, а ее коготки вонзились в кожу плеч. Ужаленный ими, Руслан застонал, но не от боли, а от наконечника стрелы страсти пронзившей тело. Ее усилиями он превращался в сексуального маньяка, готового продать душу лишь за то, чтобы войти в нее.
— Ниже, — требовательный шепот сподвиг его продолжить путешествие.
Он хотел этого также сильно, как и она. Вновь ощутить ее вкус на своих губах, почувствовать ее желание. Ее стремление отдаться ему.
Ненужная юбка смятым куском ткани приземлилась на пол. Шелковый треугольник был сорван со стройных ножек нетерпеливой мужской рукой. Его ноздри трепетали, когда язык коснулся средоточия страсти, а женское тело прогнулось, облегчая ему доступ.
Влажная. Влажная и горячая. Терпкая и до умопомрачения вкусная. Она кружила голову дорогим вином, будоражила кровь изысканным ароматом. Руслан тонул в нем.
Тамара изнывала и млела под его руками. И в то же время ей было мало. Мало всего — его кожи под ее ладонями, ее пальцев на своем теле, его губ и веса, вжимающего ее в мягкое покрывало.
— Рус… — с придыханием, надрывно, сквозь жажду в хриплом шепоте.
Она не могла больше ждать. Не хотела.
Пальчики, зарывшиеся в темные кудри, безжалостно потянули взъерошенные волосы. Девушка требовательно выгнулась, демонстрируя свои готовность, и Руслан послушался, целуя щеки и устраиваясь меж разведенных ног.
Она приняла его жадно, не давая медлить, подхлестнув одним резким движением, вобрала в себя целиком. Надаров зашипел, а Тамара издала победный крик, радуясь наполнению, которое требовала ее ненасытная суть. А Руслан растворялся в глубинах ее естества, с каждым толчком захлебываясь в водовороте страсти. Ее и своей. Их алчном переплетении. Тонул, признаваясь, что не только телом, но и сердцем с душой, всем, что есть в нем, принадлежит теперь этой девушке, случайно появившейся в его жизни, чтобы навсегда подчинить себе его волю и разум — играючи, стать для него единственной.
Вернувшись с ночного бдения, Святослав опустился на колени перед иконой в своей келье, ища успокоения для метущейся души. Что-то тревожило послушника, весь день билось в груди, лишая благодатной радости умиротворения.
— Господи…
Стенания страждущего устремились к небесам. Руки переплелись в мольбе, а голова склонилась, признавая бренность людских страстей.
Рясофор со всем возможным усердием гнал от себя искру сомнения, что загорелась сегодня в нем. Заклинал Всевышнего погасить ее, не дав разгореться в пожар. Упрашивал лишить себя любого соблазна — вольного или невольно, даровать уверенность благоизбранного, неподверженного греховным помыслам.
И пока губы будущего инока шевелились, произнося слова молитвы, на глазах у послушника стояли слезы — слезы искренне молящегося.
— Зачем? — спросил оперативник, перебирая рыжие прядки.
— Не нравится?
— Да, нет. Тебе идет, — признался мужчина, — но и раньше было хорошо.
— Всего лишь хорошо? — в ее вопросе сквозило неудовольствие, хотя указательный пальчик все также выписывал замысловатые узоры на его груди.
— Люблю блондинок, — ответил Надаров, поняв, что даже не покривил душой. Он на самом деле полюбил светленьких, когда встретил ее.
— Тогда тебе есть на что посмотреть, — хихикнула Мара и, перехватив его руку, потянула ее вниз — туда, где еще ощущалась влага от их единения.
— Чертовка, — хмыкнул Руслан, коснувшись пальцами мягких завитков.
— Против? — капризно протянула она.
— О, нет, — выдохнул он, принимая приглашение. — Совсем не против.
"Совсем не против" продолжалось до пяти утра с недолгими перерывами на дрему, сменяющимися новыми всплесками желания. Затем Тамара объявила, что ей пора собираться. Надаров возражал. Отпускать не хотелось, на Мара была тверда, не позволив сбить себя с намеченной цели. Девушка выставила парня из душа, закрывшись на замок. Укрылась за его дверью, чтобы одеться и, невзирая на просьбы, вызвала такси. Вместе с погасшим экраном мобильника Руслан сдался.