Черта: прогулка по грани
Шрифт:
— Моя тоже, — откровением на откровение ответил Корягин. — Изведется вся.
— Вот-вот. И Ира такая же. Потому и молчал, пока на операцию не пришла пора.
— А-а-а, — Виктор не знал, что тут можно добавить.
— Правильно ты все. Вон до тебя, Ванька пять дней отлежал и домой, таблетки попивать. Так что, не стоит заранее…
— Не стоит, — поддакнул Виктор на автомате, мысли его уже были далеко от этого разговора.
Будучи человеком своеобразного склада, Семеныч всегда доверял собственной развитой интуиции. Пусть большинство считало, что прислушиваться
Его сосед по комнате все также продолжал развивать мыль о необходимости ставить близких в известность о пребывании в клинике или отсутствии таковой. Семеныч краем уха слушал его, умудрялся вовремя кивать, ибо большего этот монолог от него не требовал, а сам раздумывал совсем о другом. Различные мысли друг за другом проносились в сознании руководителя "Пандеума", оформляясь, но пока не находя связи между собой. Введенский, Макаренко, икона, Мара — почему-то ему казалось, что за всем этим он что-то упускает. Что-то важное!
Заново прокручивая в памяти события последних недель, Корягин сосредоточился на том, чтобы выискать среди них единственно важное. Способное соединить остальные в стройную логическую цепь.
Он ощущал себя студентом, который, до боли сжав в сведенных судорогой пальцах кусочек мела, переминается с ноги на ногу у доски, пытаясь вспомнить недостающий фрагмент формулы, в то время как профессор уже начал нетерпеливо постукивать ручкой по развороту зачетной книжки, напоминая о печальном исходе проваленного экзамена. От этого звука сердце в груди замирало, а мозг лихорадочно перебирал все возможные варианты, уже не опираясь на размышления, а действуя методом "тыка" — попадешь, не попадешь.
Когда Корягин примерял очередное недостающее число, сосед по комнате прекратил свои словоизлияния и прибавил громкость телевизора. Транслировались новости, и Виктор непроизвольно заострил на них внимание. Восторженный голос диктора вещал с голубого экрана о прославленном меценате, который передал музею изобразительных искусств несколько бесценных по своему значению в мире изящного картин.
От услышанного в голове Семеныча что-то щелкнуло, и цепочка с громким лязгом сомкнулась. Березин стал недостающим звеном.
И от возникшего предположения мужчине стало не по себе. Корягин вновь схватился за телефон. Говорить при соседе желания не наблюдалось, а потому Виктор поднялся в постели и вышел в коридор. То, что он собирался обсудить, для чужих ушей не предназначалось.
В попытке избавиться от бушующей внутри злости, Игорь несколько раз с силой ударил ногой по спустившему колесу.
Это не день, а кладезь неприятных сюрпризов. Мало ему было того, что уже произошло, так еще и на саморез нарвался! Каких-то несколько километров не хватило, чтобы они сумели добраться до места назначения.
Металлическая шапочка издевательски подмигивала ему, немного возвышаясь над рисунком протектора. Сволочь!
"Хорошо хоть дождь закончился", — подумал Березин, направляясь к багажнику автомобиля. Другого выбора, кроме как самому менять колесо, у него не было.
Достав запаску, мужчина подкатил ее к капоту и бросил на мокрый асфальт. Предстояло вымазаться "дай Боже", а руководитель "Трейд-лимитед" этого ой как не любил.
— Выходи, время размяться, — со скрытым сарказмом посоветовал он своей попутчице, которая красила губы, опустив солнцезащитный козырек и открыв вмонтированное в него зеркальце. "Как будто специально для бабы сделали", — мелькнула злая мысль.
— Вот еще, там противно, — отозвалась девушка, картинно надув эти самые заново подведенные губки.
— Живо, а то помогать заставлю, — рыкнул в ответ Березин, помахав в воздухе домкратом.
Со столь весомым аргументом Наталья спорить не стала и покинула сухой и уютный салон, чтобы зябко поежиться от промозглой сырости, оставшейся после дождя. Но дверью все-таки хлопнула — маленькая демонстрация недовольства. Березин ее проигнорировал. Присев перед машиной на корточки, он пристраивал инструмент для поднятия кузова на место.
— Дьявол! — ругнулся мужчина, когда с первой попытки не получилось. Слишком давно он не занимался подобным спортом самостоятельно.
— Ну, и? Какими судьбами вас занесло в Воробьевку? — поинтересовалась Тамара у Руслана прежде, чем с видимым удовольствием отправить в рот очередной кусочек сочного красного томата.
Надаров также демонстративно прихлебнул пиво из кружки, собираясь с мыслями для ответа.
— Неужели вновь работа? — поддела она его, прожевав.
— На этот раз нет, — ответил Руслан, кинув приглашающий к беседе взгляд на Вадому. Но девушка его проигнорировала и уткнулась в содержимое своего бокала.
— Что же тогда? Достопримечательности? — выдвинула следующую версию Мара, на этот раз "заев" ее ломтиком золотистого картофеля.
— Опять мимо, — Надаров включился в навязываемую ему игру недомолвок.
— Хм… Даже не знаю тогда, — протянула Мара, в глазах которой светились смешливые искорки. — Или преследуешь?
— Все может быть, — обрадовал ее Руслан с кривой улыбкой на губах.
"Не далека от истины", — подумал оперативник, у которого все еще в голове не укладывалось, что "проклятая" Вадомы и интересующая его девушка — одно и то же лицо. Почему-то хотелось, чтобы это обстоятельство оказалось ложным. Как бы Надаров не относился в роду деятельности названной сестры — со скепсисом или без такового — впутывать в это дело Тамару ему не хотелось.
— Ваше лицо мне кажется смутно знакомым. Мы раньше не встречались? — оставив на время Руслана, Мара обратилась к сидящей напротив девушке. — Вадома — такое необычное имя, — добавила она вслух, словно это должно было освежить ее память.