Чертежи волшебства
Шрифт:
– Да мне плевать на полицию! – техник в сердцах отбросил нож, которым вскрывал коробки, – я просто не могу оставаться спокойным, когда на моих глазах ни за что ни про что убивают другого человека! Ни за что!
– Можно подумать, будто ты впервые чью-то смерть увидел, – Шимаэл тоже перестал орудовать отверткой, – ты же прошел через Гражданскую, как и я.
– То была война, Шим. Тогда все было… по-честному. Наши враги тоже держали в руках оружие, а Зиола… Она же ничего Найде не сделала! Ничего!
– Случается и такое, Чак, ничего не попишешь, – Шимаэл
– Я не такой, как ты, я не могу не думать, – Чак вздохнул. – Вот был человек, дышал, чувствовал, строил планы, и вдруг – бац, и все! Ты можешь перерезать глотку часовому, а потом спокойно спать ночью, а я – нет. Я – не ты.
– Должен сказать, что удовольствия это мне тогда не доставляло.
– Но даже это во сто крат лучше, чем…
– Чем что?
– Когда Найда ее убивала, я точно так же сидел перед экраном и наблюдал смерть Зиолы в прямом эфире, – Чак указал на мониторы, – в мягком кресле, сытый, довольный, не хватало лишь стакана газировки и пакета с попкорном. Это как-то… мерзко.
– Своим самобичеванием ты делу не поможешь.
– Но наверняка можно было найти какой-нибудь иной выход, какой-нибудь компромисс!
– Нельзя! – никто и не заметил, когда в кабинет вошел Риккардо.
– Но почему?!
– Твоя проблема, Чак, в том, что ты рассуждаешь как человек, – капитан облокотился на письменный стол, – в то время как мы сейчас – боги. А Найда – наше общее лицо.
– Но кто же тогда наша общая зад… – под свирепым взглядом единственного глаза Риккардо Шимаэл мгновенно умолк, сообразив, что встрял не к месту.
– Богам не свойственна жалость или сожаление, – продолжил тот, – боги не ведают сомнений, и им незнакомо значение слова «компромисс». Они всегда правы и всегда уверены как в себе, так и в том, что они делают. Их власть, их могущество и авторитет ни в коем случае не должны подвергаться сомнению. Уступи Найда тогда, и все пошло бы прахом. Согласись, что ситуация, когда богиня пасует перед собственной Жрицей, попросту немыслима!
– Но ее можно было просто ранить или оглушить!
– Чак, поверь, – Риккардо запустил пальцы в седую шевелюру, – бессмысленное насилие претит мне точно так же, как и тебе. И я всегда стараюсь избегать его, если это возможно. Но если уж дело дошло до того, что кто-то навлек на свою голову нашу кару, то кара эта должна быть неотвратимой, абсолютно однозначной и предельно доходчивой. Такой, чтобы после нее уже ни у кого не возникало бы желания идти против нашей воли.
– Я все это знаю, – Чак подобрал нож и начал вскрывать очередную коробку, – но на душе все равно паршиво.
– Тогда займись работой. Я же знаю тебя, ты не способен что-то делать и думать одновременно. А работы у нас по горло, так что…
– Когда и что ты хочешь получить?
– В первую очередь, организуйте наблюдение за периметром Храма, я не хочу, чтобы к нам в окна бесконтрольно подглядывали все, кому не лень. А завтра ко второй половине
– Это можно устроить.
– После займемся проработкой более продвинутых эффектов, у меня есть на сей счет кой-какие идеи. Я хочу, чтобы к приезду гостей мы были во всеоружии.
– Каких еще гостей? – непонимающе нахмурился Шимаэл.
– На нас уже успели наябедничать, – поморщился Риккардо, – и из столицы к нам выдвигаются представители церковного начальства. Не хотелось бы и с ними так же опростоволоситься.
– И когда же нам ожидать прибытия штурмовых отрядов местной бюрократии?
– Можно прикинуть, – Риккардо отделился от стола и подошел к висящей на стене карте. – Смотри-ка, ведь могут же, когда захотят. Совсем другое дело, не то каля-маля, что нам Теодор подсунул!
Он повозил по карте пальцем, размышляя вслух:
– Так, от столицы до Келчега около трехсот километров. Это по прямой. Если ехать по дороге, то будет раза в полтора больше. Чем высокопоставленней чиновник, тем дороже он ценит свой комфорт, поэтому ехать наша В.Ж. будет медленно, с частыми остановками. Помимо того, за ней наверняка увяжется целая свита прихлебателей, так и мечтающих лизнуть костлявую задницу своей начальницы. С такой толпой за день они будут в лучшем случае проходить километров сто, не больше. Так что, – Риккардо повернулся к ожидающим его вердикта Шимаэлу с Чаком, – думаю, дней пять у нас есть точно.
Щурящийся от яркого света Тобс вышел на крыльцо своего постоялого двора и с наслаждением потянулся, последовательно хрустнув всеми позвонками.
Утро и вправду выдалось замечательным. Немногочисленные постояльцы еще спали, и тишину нарушали лишь трели жаворонков, порхающих где-то в безоблачной выси. Окрестности тонули в легкой туманной дымке, словно морские воды окружавшей холм, на котором располагался дом. В такие моменты Тобс сам себе казался капитаном, ведущим свой корабль по безмолвному океанскому простору. Его судно было надежным, команда – проверенной, а трюмы ломились от товара, и все это наполняло душу оптимизмом и поднимало настроение.
Тобс окинул взглядом раскинувшиеся вокруг угодья и озадаченно нахмурился, краем глаза заметив какое-то движение на дороге, поднимающейся от дальнего леса. Он вскинул руку к глазам, прикрывая их от косых лучей восходящего солнца, и внимательно всмотрелся в приближающуюся черную точку.
Лицо пожилого трактирщика вдруг побледнело и опало, словно из него выпустили воздух. Он приоткрыл рот, но потом снова его захлопнул, метнулся к калитке, но тут же вернулся к дверям, не отрывая глаз от приближающегося всадника. Тот как раз влетел под сень небольшой рощицы, и пробивающиеся сквозь ветви столбы света захлестали по одинокой фигуре, только подчеркнув ее сумасшедшую скорость.