Черти поневоле
Шрифт:
– Ну что? – спросил Эдик, повернувшись к братве. – Годится?
– Годится! – легкомысленно заявили пацаны. После ночевки в палатке им страсть как захотелось в домашнюю обстановку. И чтобы все было по-деревенски, как в далеком-далеком детстве.
– Пятьсот за неделю! – сказал Эдик, демонстрируя Маланье щедрую улыбку. Маланья насупилась:
– Это что, рублей, что ли?
– А ты чего хотела? – заухмылялись братки.
– А коли так, поезжайте дальше. У нас нищим на паперти больше дают!
Эдик
– А ты сколько хочешь?
– Штуку! – сказала бабка, выпячивая вперед заросший жестким волосом подбородок. – Баксов, разумеется! А нет, так дуйте полегоньку, а я звякну по телефону куда следует! У нас браконьеров с ходу ловят!
Эдик понял, что въедливая бабка успела заметить убиенных осетров и, не ровен час, настучит в рыбохотнадзор. И тогда вся операция – коту под хвост. Эдик нахмурился, открыл дверцу и вылез наружу.
– Ты, бабуля, чего лепишь-то? – начал он, набычившись. – Ты фильтруй базар-то! Я ведь не посмотрю на то, что ты ста…
Он не договорил. Калитка тихо отворилась, и на улицу вышел четвероногий петух. Он ненавидящим взглядом уставился на бандита и поскреб правой передней лапой. Из-за своей четвероногости петух был похож на пернатую собаку.
При виде такого чуда природы Эдик замер, не произнеся больше ни звука, затем как загипнотизированный присел на корточки и уставился на петуха.
– Урод! – прошептал он восхищенно и ткнул в петуха пальцем.
Однако странная птица вместо того, чтобы убежать и спрятаться, раскрыла клюв, растопоршила крылья и недолго думая вспрыгнула Эдику на голову.
Все четыре петушиных лапы разом вцепились в лысый череп, сгребая кожу в глубокие тяжелые складки. Физиономия Эдика натянулась, глаза вылезли из орбит, рот оскалился, и он стал похож на ожившего мертвеца из фильма ужасов.
– Помогите! – горловым голосом завыл шеф, поднимаясь на ноги и растопыривая руки. Сидящая в машине братва окаменела от ужаса.
– Деньги! – сурово сказала Маланья и протянула к нему огромную мужицкую лапу.
– О-бо-бо-рзела! – прохрипел Эдик, пытаясь свести вместе окосевшие глаза. – От-тветишшь, в натуре!
Петух изогнул голову и посмотрел Эдику прямо в глаза, сверху вниз.
– Долбанет клювом, – сказала Маланья мстительно, – тогда не так запоешь! Без глаза-то оставшись!
– Баб… уля…
– Деньги?
– В кармане! – затрясся шеф.
Ни капельки не смущаясь, старуха обшарила детину и выгребла всю наличность.
– А вам что, особое приглашение? – нахмурилась она, глядя на братков.
Толян, Колян и Серый как по команде принялись рыться в карманах.
– Поживей! – торопила их бабка. – А то ваш командир, того и гляди, окочурится!
Собрав деньги, она сунула их в карман передника, даже не посчитав.
– Отомри! – сказала она петуху.
Тот протестующе заклекотал и забил крыльями, заехав Эдику в ухо.
– Отомри, а то жрать не дам! – пригрозила старуха, и петух, грязно ругаясь, соскочил с головы бандита. На черепе у того глубоко отпечатались следы куриных лап.
– За что? – всхлипнул Эдик.
– За то! – сурово пояснила Маланья. – А теперь неча тут рисоваться, загоняй машину.
Через минуту она уже показывала браткам предназначенную для них комнату. Комната была просторная и чистая.
– Спать будете на раскладушках, – заявила старуха, – столоваться у меня. И неча тут заливать, что, мол, отдыхать приехали! Я вашего брата за версту чую. Жулики вы! А потому сидите тише воды ниже травы! Чего там надумали – ваше дело. Но чтоб меня не подставлять, да и вам лучше будет. За жратву и квартиру считайте, что заплатили. А ежели какой совет нужон будет, так то за отдельную плату. Ясно?
– Ясно, бабуля! – миролюбиво сказал Эдик, поглаживая сморщенную голову.
– Вы, чай, с Лисипициным из одной банды, – предположила Маланья, глядя Эдику прямо в глаза. – Он себе тоже таких мордастых набирал в личную гвардию.
– Кхе-кхе! – закашлялся Эдик и отвел глаза.
– Вот-вот! Я так и подумала. Лисипицин нынче не при делах. Но кое-что я знаю…
– Это вы о чем? – Эдик сделал наивные глаза.
– А о том, – бухнула старуха. – Что я, не в курсе, что ли, что Евстигнеев полную кубышку золота в бухгалтерию сдал?
– Тише, бабуля, ти-ше! – простонал Эдик.
– Ладно, – сказала бабка, – мое дело – сторона. Но с вас – процент!
– Заметано! – закивали бандиты, отводя в сторону лживые глаза.
«Нам лишь бы узнать, где здесь золотишко водится, – подумал Эдик, – а уж там… А пока ничего не сделаешь, действительно, надо терпеть. Правильно тот брателло говорил – сумасшедшее село».
Костя подошел к дому Шлоссера позже всех, и калитка оказалась закрыта. Проклиная чрезмерную изобретательность главного механика, Костя попытался договориться с механическим запором. Договориться в прямом смысле этого слова. Механический запор был наделен зачатками интеллекта и вдобавок имел тяжелый, склочный характер.
– Сим-сим, – сказал Костя, – открой дверь!
– Чего? – сварливым бабьим голосом осведомилось устройство. – Всяким открывать – засов стешется.
– Сим-сим! – рассердился Костя. – Ты же меня знаешь! Открой, иначе я сам…
– Только попробуй, – зловеще процедил механизм. – Как две фазы пущу на ручку, так ты у меня запляшешь. Пароль давай!
Костя почесал в затылке:
– А какой у тебя сегодня пароль?
– Ишь ты! Ему еще и скажи!
– Ну так подскажи. Может, я догадаюсь?