Чертополох и роза

Холт Виктория

Тайна, окружавшая их брак, придавала ему дополнительную прелесть. Маргарите казалось, будто она обрела вечное счастье, но было глупо надеяться, что подобный секрет можно хранить долго.

В октябре подвернулась возможность назначить Гэвина Дугласа примасом Шотландии, и Маргарита, не задумываясь, отдала этот пост дяде любимого мужа.

Знать недовольно загомонила. Почему королева оказала столь высокую честь до сих пор, в общем, ничем не примечательному прелату? Совсем недавно она вручила скромному священнику епископство Данкилд. Чем он это заслужил?

Старый Кот-с-Колокольчиком в свое время возглавил немало мятежей. Так неужели они допустят, чтобы клан Дугласов вновь рвался к власти?

Всем стало ясно, что есть некая причина, по которой клан Дугласов вдруг попал в такую милость.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы раскрыть тайну, и тогда спешно созвали Совет. Собравшиеся лэрды не скрывали ярости. Для них и для Шотландии было оскорблением, что королева вышла замуж, ни с кем не посоветовавшись, а то, что она выбрала графа Ангуса, окончательно накаляло страсти. «Что возомнила о себе эта Тюдор? – гневались члены Совета. – Право па корону принадлежало ей исключительно благодаря браку с Яковом Шотландским, а эта женщина, не выждав и года после его смерти, бессовестно вышла за другого».

К собранию обратился лорд Хьюм.

– До сих пор, – сказал он, – мы выказывали полную готовность чтить королеву, хотя правление женщины идет вразрез с обычаями пашей страны. Но поелику наш возлюбленный король и суверен Яков IV передал жене регентство, мы позволили ей оставаться у власти. Это было терпимо, пока королева хранила вдовство, но теперь она больше не вдова. Я предлагаю отстранить королеву от регентства и вновь обратиться к герцогу Олбани с просьбой приехать в Шотландию и стать регентом. Кроме того, я предлагаю вызвать сюда королеву, дабы мы могли выразить ей недовольство.

Предложение было одобрено, сэру Уильяму Комину и лорд-лайону, поручили доставить королеве послание Совета.

Маргарита не пожелала оторваться от своей идиллии. «Вот оно, то самое, – говорила себе королева, – то, о чем я так мечтала в первые дни брака с Яковом». Тогда судьба отказала ей в этом, но сейчас Маргарита плевать хотела на все: она была счастлива замужем; ее муж самый красивый мужчина Шотландии и быстро учится у нее, становясь еще и самым лучшим любовником. Итак, она была полностью удовлетворена личной жизнью и хотела забыть, насколько это возможно, что у жизни королев есть и другая сторона.

Маргарита жила вместе с мужем у лорда Драммонда в Стобхолле, подальше от двора, и, чувствуя себя юной и счастливой, хотела продлить эти волшебные дни и ночи сколь удастся долго.

Когда до Стобхолла дошли неприятные слухи, лорд Драммонд не позволил беспокоить любовников. Разумеется, было бы нелепостью воображать, что все это останется тайной навечно, но пусть они еще потешат себя, пребывая в неведении.

Потом Драммонда оповестили, что лорд-лайон – на пути в Стобхолл, и он мгновенно понял, что больше не может скрывать от новобрачных, что их союз перестал быть тайным.

Старик отправился к ним и рассказал, что происходит.

– Лайон Кинг едет

сюда с посланием от Совета к вашему величеству, – сказал Драммонд. – И наверняка потребует, чтобы вы предстали перед Советом.

– С какой целью? – осведомилась Маргарита.

– Дабы обсудить брак вашего величества.

– Мой брак – сугубо личное дело, – огрызнулась Маргарита, зная, что это далеко не так.

Ангус, в последние недели несколько утративший детскую застенчивость, взял ее руку и поцеловал.

– Это наше дело, – уточнил он. – Я не позволю им оскорблять вас.

Маргарита бросила на него любящий взгляд и повернулась к Драммонду.

– Вам необходимо принять лорд-лайона, когда он прибудет, – сказал старик, – и, я думаю, мы должны сделать это со всеми церемониями и помпой, дабы напомнить, что вы – королева Шотландии. Вашему величеству надо надеть корону, а ваш супруг будет стоять рядом. Я прошу вашего милостивого разрешения также присутствовать па этой аудиенции.

– Мой дорогой лорд Драммонд, – улыбнулась Маргарита, – все будет так, как вы советуете, поскольку я убеждена: вы сейчас, как и всегда, правы.

Так они и сделали, и, прибыв в Стобхолл, сэр Уильям Комин увидел, что королева с Ангусом и Драммонд готовы его принять.

Комин предстал перед ними в одежде, украшенной эмблемами, и со всеми надлежащими регалиями, а потому выглядел не менее величественно, чем сама Маргарита в короне и горностаевой мантии.

Первых слов посланца хватило, чтобы показать им с Драммондом намерения Совета, ибо, вместо того чтобы обратиться к королеве как к своему суверену, Комин начал:

– Миледи королева, мать его величества короля…

Драммонд и всегда-то славился бешеным нравом, а сейчас, зная, что он в отчаянном положении, внезапно обезумел от ярости. Он женил своего внука на королеве-регентше, и лорд-лайон не смеет обращаться к ней просто как к матери короля!

И, совсем потеряв власть над собой, Драммонд ударил лорд-лайона в ухо.

На несколько секунд в зале воцарилась мертвая тишина. Титул лорд-лайона был пожалован Комину самим королем Яковом IV, и, поскольку он олицетворял собой корону и государство, его положение считалось столь же священным, как и королевской особы. Никогда еще в истории Шотландии с лорд-лайоном при исполнении им своего долга не обращались иначе как с величайшим уважением.

Комин, утративший на эти жуткие несколько секунд дар речи, не совсем понимал, как себя вести. Затем, поклонившись королеве, он медленно повернулся и вышел.

Молчание длилось. Все трое знали, что подобное оскорбление никогда не будет забыто.

Это стало сигналом к бунту, поскольку было немыслимо и представить, что шотландская знать способна смириться со столь чудовищным положением дел. Королева-регентша тайно вступила в брак, чтобы удовлетворить свою похоть, даром что и года не прошло со дня гибели ее мужа! Проклятые Дугласы, рвущиеся к власти, проталкивая юного Ангуса! Сам лорд-лайон оскорблен наглым Драммондом!