Чертов angel
Шрифт:
— Ты что, в детстве в куклы не наигралась?
— Ага. Придем домой. Мерить будем. Здорово. Надо будет музыку подходящую включить.
Нюся притормозила, устало оглядываясь по сторонам. Вроде никого.
— Слушай. А как он тебе, ну вообще. Как мужчина?
— Ты про Жорика? Не моего поля арбуз.
— Нет. Я про Кото.
Ирина тоже затормозила, чуть не сломав тонкий каблук.
— Красивый — жуть! Просто картинка. Но не лапочка. Таких тетки любят, а мужики уважают. А какие у него ноги?! Ты заметила?! А про остальное вообще молчу.
— Ты не боишься, —
До следующего магазина они шли, сосредоточенно размышляя.
— По-моему, нам это не грозит, — наконец ответила Ирина. — Я никакого влечения к нему не испытываю. Милый мальчик. Ему бы в кино играть. Или стриптизом заняться. Хотя, это не про него. Странный он какой-то. Кроссовки или ботинки покупать будем?
Улица их встретила асфальтом, мягким от свирепого полуденного солнца. В такую погоду нормальные люди берегут мозги, сбегая на море или все равно к какой воде, хоть в затопленное подземелье. Лишь бы побольше тени. Но подруги были прилежными коммерсантами, не доверяющими никому, кроме себя. И потому полноценных отпусков себе не позволяли.
Набили Нюсин багажник «племянниковыми» приобретениями. Приятное шуршание пакетов привлекло завистливое внимание двух полудиких старух. Бабки, увенчанные ослепительно белыми платками, облаченные в кошмарные вязаные кофты, дружно маршировали в баню, вооруженные свежими березовыми вениками и одним видавшим виды тазом на двоих. Таз они транспортировали на пару, уцепившись с обеих сторон за его изогнутые жестяные ручки. В нем бугрилась стопка чистого сменного белья.
У Нюси возникло стойкое ощущение, что при благоприятном стечении обстоятельств, через лет этак через полета, она также будет вместе с Ириной шлепать во всю ту же баню. Только у магазина будут шуршать пакетами совсем другие молодые девушки.
— Вот зараза, — выругалась она, тоскливо оглянувшись на выразительные спины независимых старух.
Какие бы невероятные события ни случились — надо работать. Точнее, проверять, как там без их чуткого руководства движется бизнес. Поэтому пришлось разбежаться на время, отложив встречу с Кото на пару часов. Оставалось только надеяться на его благоразумие. Не маленький, со спичками баловаться не станет. Но на задворках души Нюси скребли кошки. Не из-за дома, хотя и из-за него тоже. В самом деле, жалко, если сожгут. Но больше ее волновал сам Кото. Неприспособленный он какой-то. Того и гляди, покалечит себя по глупости.
Нюсин бухгалтер встретила ее многозначительным предупреждающим «тс-с». Звук сопровождался прижатым к карминным губам указательным пальцем. Если бы Нюсе давали по рублю при каждом подобном приветствии, то она увеличила бы свое состояние как минимум процентов на десять.
В конторе снова что-то стряслось. Вероятнее всего, с кем-то из домочадцев Вероники, которая в данный момент пряталась в сортире, издавая громкие истерические всхлипы.
— Что на этот раз?
— Он ее бросил! — пылая от осведомленности, провозгласила бухгалтер.
— Кто кого? — вымученно спросила Нюся.
На этот раз трагедия, загнавшая ценного сотрудника в нутро туалета, постигла героиню замыленного сериала. Что освобождало Нюсю от сочувствия, но не решало проблему в целом. Вероника была нетрудоспособна, а выудить ее из оккупированного закутка не представлялось возможным.
— Вы тут все у меня описаетесь, — резонно заметила Нюся, настырно стучась в запертую дверь.
Там ненадолго притихли, чтоб после перерыва разразиться еще более громкими рыданиями.
— Нюсечка, спасите нас, дорогая. С ней никакого сладу нет. Ревет белугой. Весь монитор соплями забрызгала.
— Чушь какая-то. Я просто не понимаю, отчего она так убивается. Ладно бы личное горе. Ее-то, надеюсь, никто не бросал? Вероника, вылезай по-хорошему.
В чем будет выражаться по-плохому, Нюся не имела понятия и поэтому прибавила к угрозе убедительный аргумент в виде выключения света в забаррикадированном сортире.
— Ай! — раздался отчаянный вопль, и дверь моментально распахнулась.
Вероника, бесхитростная тридцатилетняя женщина, обычно смахивающая на стоического крашенного крольчонка, теперь напоминала ее же самое, но промокшее донельзя.
— А, это вы, Нюся. Вы вчера телевизор смотрели?!
— Неделя отпуска за мой счет, — на корню прервала излияния Вероники Нюся. — И чтоб в городе духу твоего не было. Сваливай на дачу. Там телевизора нет. Ясно?
— Нам бы так, — с издевкой посетовала бухгалтер. — Выревела себе лишний отпуск, кикимора болотная. Что стоят ее переживания? Вот, слышали, снова ребенок пропал? И опять никаких следов. Шел себе мальчик из магазина — и нет его. Несчастные родители. А Вероника вовсе не из-за сериала плачет. Тут налицо подмена объекта.
— Какого такого объекта? — ужаснулась Нюся.
Бухгалтер по меркам городка была дама начитанная. Она постоянно штудировала труды по психологии и славилась заковыристыми умозаключениями, часто попадавшими в точку.
— Помните мужа Вероники?
— Стаса?
— Так вот, его сократили! — торжествующим голосом прозорливой пифии провозгласила бухгалтер, размахивая авторучкой, как указующим разящим перстом.
Стас лет пять назад решил поправить благосостояние семьи, бросил непыльную работу охранника, соблазнившись посулами большой фирмы по продаже строительной лабуды. Главным побудительным мотивом резко потерять в зарплате, став крохотным менеджером, было стопудовое обещание быстрого карьерного роста.
Рост был. Правда, он напоминал перманентные подпрыгивания на месте. Каждое новое название должности прибавляло к окладу жалкую сотню. Такие повышения случались часто, посулы становились все грандиознее. Стас пахал за десятерых. И в итоге буквально на днях должен был получить должность директора филиала фирмы. В котором он сам все раскрутил с нуля, доведя его жизнеспособность до прибыльного автопилота.
— Как же так? — распереживалась Нюся.
Ей нравилась семья Вероники, особенно их маленькая тихая дочка, к которой Нюся каждый год приходила на день рожденья.