Чертов мост
Шрифт:
Раздумывая, я все время вглядывался в ту сторону, куда ушла девушка с бандитом. Но она не появлялась. Сидеть на одном месте скоро надоело, я стал собирать «пробы»; разные камни, какие попадались под руку, старался брать разноцветные. Набив рюкзак, спустился к пойме Елкинды, поковырялся для порядка в прибрежном песке, попробовал промывать его в лотке, но на дне лотка, кроме слюдяных блесток, ничего не находил.
Время было далеко за полдень, а я еще не ел, хотя в рюкзаке было кое-что припасено. Один есть не стал, надеялся, что Тася вот-вот вернется.
От речки, из зарослей, мне ничего, кроме сопки, не было видно, и
– Вот здесь, - сказала Тася, и двуколка остановилась. Я осторожно выглянул и увидел мужчину, что сидел рядом с Вороновой. Это был Витюля - Кудахтин Виктор, которого я разыскивал как без вести пропавшего. Вот он, оказывается, где! Он был одет в легкую, защитного цвета куртку, перепоясанную крест-накрест ремнями, на голове фетровая шляпа, а на боку кожаная кобура. Лицо его обрамляла узкая рыжая бородка. Он помог Тасе сойти с двуколки.
– Где же твой муж?
– спросил он.
– Видимо, собирает пробы.
Знает ли Витюля меня? Наверняка, ибо этот проходимец должен был знать многих работников милиции в лицо, - ведь не раз попадал к нам за мелкие дебоши. Я же знал его по фотографиям, а теперь припоминал, что где-то встречал; поэтому показываться ему на глаза никак нельзя!
– Так вы в эти края надолго?
– Не знаю, - ответила Тася, - как пойдут дела.
Минуту они молчали. Конь нетерпеливо бил копытами о землю.
– Да-a, интересно иногда получается: не ждешь, не гадаешь и вдруг встречаешься, да еще в такой глуши. Поистине - мир тесен. Помнишь, Тася, профессора Стефанского? Он любил повторять: «Вы будущие геологи, люди бродячей профессии. Но где бы вы ни находились - никогда не забывайте, что у вас есть дома друзья. Никогда не считайте себя одинокими в этом мире. Мир - тесен». Кстати, ты закончила науку?
– Нет, вот теперь доучиваюсь самостоятельно.
– Что так?
– Жизнь. Судьба иногда не спрашивает нас, что ей с нами делать.
– Да-a, это верно. Вот и я… - он не договорил, осекся. Потом закончил: - Хоть и вольно в этой группе, но чувствую себя загнанным.
– Кто же тебя загнал?
Он глубоко вздохнул, затем резко ответил:
– Кто? Совдепия да большевики - вот кто!
Было слышно, как Витюля заскрипел зубами.
– Эх, скорей бы сам появился! Мы им покажем, как нашего брата грабить! Навыдумывали колхозов!
– перешел он почти на крик.
– Успокойся, Виктор, - властно сказала Тася.
– С каких пор ты стал таким?
– С тех, когда моего папашу ободрали и в гроб загнали!
Тася дала ему успокоиться и сказала:
– Ну, мне пора, а то Федор, видимо, ушел.
– Я подвезу.
– Не надо, я по дороге буду собирать образцы.
– Тася!
– Что?
– Будем встречаться? Вспомни студенчество.
– Не знаю, - неуверенно ответила она.
– Будет видно.
– Вот здесь же… я буду приезжать, ты только подскажи той дубине.
– Я же замужем.
– Ты его выпроводи.
Тася призадумалась.
– Ладно, что-нибудь придумаем.
Она направилась в сторону Такши, а Витюля погнал вороного к Ундурге.
Я облегченно вздохнул и вылез из укрытия.
– ИХ ТАМ было немного, человек десять, - рассказывала Тася, - все больше пожилые, бородатые мужики, по обличью - кулачье. Есть и стройные, подтянутые, - это из недобитых; есть молодые, наподобие того мордастого, - это кулацкие сынки. Ну и Витюля - он у них вроде какое-то положение занимает, но побаивается главаря. Самого не было, он где-то промышляет с частью банды. С Витюлей мы знакомы еще со студенческих лет, даже немного дружили. Правда, после первого курса он учиться не стал: человек он разгульный и учеба не для него. Мне он, кажется, поверил. Да и как не поверить, ведь я продолжала учиться - он это знал, и документы у меня хорошие. Вот только мужики смотрели косо, с недоверием. Живут в шалашах, вооружены хорошо: винтовки, наганы, ножи. Много лошадей - видимо, у каждого своя. Место глухое. Табор находится за рекой, у подножья скалистой сопки, кругом непролазный лес. Сюда, в сторону Такши, обзор неплохой. Посты установлены только здесь, на подходе к табору, да еще один на дереве: там сделано гнездо, наподобие пожарной вышки. Вот и все, что удалось узнать на сегодняшний день.
– Тасенька, ты сделала очень много! До сегодняшнего дня мы об этом могли только мечтать, ты намного ускорила нашу работу!
– с искренним восхищением сказал я.
– Рано нам радоваться, Феденька, - бандиты ведь целы-целехонь-ки и продолжают творить свои черные дела, - спокойно проговорила она.
Сердце мое тревожно-радостно сжалось: она назвала меня Феденькой: так называют близкого или любимого человека. Бывает, правда, у некоторых иногда привычка называть людей ласково, но у Таси этой привычки я не замечал. Может быть, это она на радостях? Видимо, так. И все-таки я спросил:
– Скажи, Тася, ты замужем?
Она лукаво посмотрела на меня и, улыбаясь, ответила:
– Да.
Я почему-то считал, что она не замужем, и, услышав ее ответ, ошеломленно замолчал. А Тася подошла, взяла меня за руку и шутливо сказала:
– Ты же сам знаешь, что я замужем: ведь мы с тобой муж и жена.
Я понял ее шутку. И вдруг на меня навалился смех, самый настоящий дурацкий смех. Я хохотал во всю глотку, а эхо откуда-то издалека доносило неясные клокочущие звуки. Тася озабоченно дернула меня за руку.
– Ты что это? Не забывай, где мы!
Я вытер слезы и огляделся вокруг.
– Прости, Тася, - давно не смеялся.
Потом мы шли молча.
Среди ночи, когда мы крепко спали, я услышал возню и крики людей на улице. Выглянув в крохотное оконце, увидел невдалеке зарево - горел чей-то дом. Тася тоже проснулась и, не вставая с постели, спросила:
– Что там, Федор?
– Горит дом, надо помочь тушить.
Я засобирался.
– Подожди, - удержала меня Тася. Она хотела еще что-то сказать, но в это время в дверь нашего домика сильно постучали. И я отчетливо услышал слова: