Чертовщина за свой счет
Шрифт:
– Ну как я теперь оправдаюсь, а? Обещала погладить и не погладила, – трясла она брюками перед моим носом. – Можно подумать, именно я уложила Игоря на вечный покой. – От удивления я даже потеряла дар речи. – И не ори на меня, – заорала вдруг Наташка, – люди спят!
Я резко рванула вперед. В полной уверенности, что подруга сбрендила. Не хватало еще, чтобы появились свидетели нашему ночному шатанию. В холле пути наши разошлись. Но чем ближе я подходила к своей каюте, тем острее вставал вопрос: что делать? Игорю, конечно, уже все равно. Но ведь нельзя же все оставить так, как есть. На корабле убийца! Нет, о возвращении в каюту не могло быть и речи. Совершенно не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Все-таки надо обсудить ситуацию с Натальей.
Нерешительно
Было около часа ночи, и мы справедливо рассчитывали на полное одиночество. Но не тут-то было. Буквально тут же отрылась входная дверь холла, и с палубы вошла компания молодежи, бурно обсуждая дискотеку. Надо же! Люди отдыхают, а мы…
Окинув выразительными взглядами диванчик и нас с Наташкой в качестве неудачного к нему приложения, они, секунду посовещавшись, решили пойти в музыкальный салон. Мне стало страшно. Ни за какие коврижки не решилась бы сейчас пойти в ту сторону. Наташка, очевидно, испытывала сходное чувство, потому как ни с того ни с сего брякнула:
– А знаете, там уже все спят. – На нее посмотрели с чувством превосходства. Но ответом не удостоили. Она нервно переложила свернутые брюки под мышку и пришла в себя. – Ну и что встали? Вы нам, между прочим, мешаете. И детское время уже давно закончилось. – В ответ посоветовали сидеть в каюте и не пугать по ночам детей. – Вас испугаешь… – не унималась подруга. В это время сверху по лестнице спустились еще две девицы и два молодых человека. Коротко посовещавшись, тусовка опять отправилась на палубу. Мы молча проводили их взглядами.
– Считаю, что мы ничего не видели и не слышали, – сказала Наталья. – Мы должны что делать? Отдыхать. Еще не хватало за свои же деньги подвергать жизнь опасности. И жизнь наших детей, между прочим… Ну почему нам так не везет, а? Знала бы, уговорила поехать по этим путевкам своих недругов!
– Ну раз началось лирическое отступление, осмелюсь вмешаться. Разобраться во всей этой мешанине мы не сможем. Да и не должны. Для этого есть профессионалы. Единственное, что меня волнует – необходимость поставить в известность капитана о ЧП на его подведомственной территории. Хотя надо отметить, его поведение заставляет сомневаться в его порядочности. Но это тоже не наше дело.
– Не думаю, что нам следует сообщать капитану об убийстве, – задумчиво протянула подруга. – Вот припрется слесарь, слесарь всех рассудит…
– Ты права. Мы же уничтожили все следы своего пребывания в гладильной. Нас могут справедливо спросить: «А почему?» И, скорее всего, в милиции нас не поймут.
– В милиции? – оживилась вдруг Наталья. – В милиции… В ми-ли-ции… Вот где я его видела! – Глаза подруги сияли торжеством.
– Кого, родная? Ты не заговариваешься?
– Да нет же, нет! Говорю – точно видела. Портрет этого самого убиенного Игоря. Знаешь, в таком листочке: «Их разыскивает милиция». Я ходила получать новый паспорт. Народа было – уйма! Да я тебе рассказывала. Пока своей очереди дождалась, все объявления и листовки по двадцать раз перечитала. С какой-то бабой сцепилась – она туда-сюда к начальнику паспортного стола без конца шлялась. Ну я и выдала ей, что она вертихвостка. Только людей от работы отвлекает. Кто ж знал, что она паспортистка… Только… Слушай! У него была густая шевелюра. Я еще подумала, что с такой шевелюрой этот тип не скоро облысеет. И звали его… совсем не Игорем, а… Не помню как, – жалобно протянула подруга. – Но точно не Игорь. Что-то типа Сергея или Виталия…
Я кое-что сопоставила и заволновалась:
– Наталья, думаю, ты не ошибаешься. Помнишь, мы стояли с ним на палубе? Ну, когда я на тебя сверху шлепнулась…
– Ну, это, он стоял, а ты валялась…
– Прекрати, я серьезно! Ты еще так странно на него уставилась.
– Ну да, мне показалось, что мы с ним где-то встречались. Оказалось и правда. Хотя и заочно.
– Мне показался странным один его жест. Он явно нервничал от твоего пристального внимания и как-то неосознанно зачесывал волосы всей пятерней правой руки. Обычно так делают, когда волосы длинные. А у него на голове – коротенький ежик. Ежик можно только погладить. Значит, не так давно Игорь, или как там его еще, сменил прическу. А если этот Игорь совсем не Игорь, то он преступник. И он связан… был связан с похищением жены и сына Игоря. Мы с Аленой сегодня нашли записку с номером телефона у себя в каюте, в туфле, за спасательным жилетом. Я позвонила по номеру, ответил этот тип… Слушай! Я, идиотка, сама же подсказала ему назвать себя Игорем. И, если сам Игорь плывет на этом теплоходе, как поведала Светлана, то…
– Он и укокошил этого козла, – закончила за меня Наталья. – Будем считать, что справедливость восторжествовала. Причем без нашего вмешательства!
– И это радует, – с облегчением вздохнув, добавила я. – Единственное, что беспокоит – все ли в порядке со Светланой. Покойник наплел мне, что она вышла в Калязине. Явно соврал. А может быть, и угадал. И кто, интересно, сиганул в воду во время грозы? Или кого сиганули?.. Тут, кстати, есть один момент, который заставляет меня сделать определенный вывод…
– Хватит рассуждений! – осекла меня Наталья. Причем довольно резко. – Решили же, что это не наше дело. Давай немного постоим на палубе, глотнем свежего речного воздуха, перед тем как разбежаться по каютам. Уже поздно. Имеем моральное право отдохнуть и восстановить угасающие силы.
Силы у подруги и впрямь были на исходе. Вновь вернувшуюся молодежь она встретила вполне равнодушно.
На палубе было прохладно. Я обхватила себя руками за плечи, а Наталья накинула на себя белые брюки. Мимо нет-нет да и проходили страдающие бессонницей туристы. В основном – хихикающая молодежь. Мы решили дать круг по палубе и отправиться спать. На корме было еще холоднее – давал о себе знать довольно прохладный ветерок. Вслед за теплоходом бежала лунная дорожка. Завораживающее зрелище! Но одновременно рождающее мрачные мысли. О бренности всего живого.
– Не могу отделаться от страха, что сверху еще кого-нибудь скинут. А он промахнется и свалится не в воду, а на нас… – тоскливо сказала подруга, в очередной раз задирая голову. – И все время этот Игорь перед глазами. Я вообще трупов боюсь, да ты знаешь. Поэтому и в институт не пошла. Там ведь анатомичка… Эта моя фобия притчей во языцех на работе стала. За неделю до отпуска, как всегда утром, иду в реанимацию электрокардиограмму делать. Три человека лежат себе спокойненько после операции. Кто спит, кто стонет. Двоим показания сняла, подхожу к третьему… Понимаешь, руки уже привыкли все на автомате делать. Я и подключаю больного к аппарату, хотя головушка отмечает, что все датчики у него выключены. Тут до меня и доходит, что он уже мертв. Не помню, как выскочила из палаты. Зато хорошо помню, как орала на дежурную сестру. После того как в себя пришла. Хотя бы предупредили. Возвращаюсь к себе в кабинет и по пути встречаю Татьяну из лаборатории. Делюсь с ней своим искренним возмущением и, естественно, испугом, а она смеется. За полчаса до моего появления она приходила в реанимацию брать у пациентов кровь на анализ. Естественно, взяла у всех… А вот в прошлом месяце…
– Наташка! – взмолилась я. – На тебя свежий воздух плохо действует, бодрит сверх меры. Хватит страшилок. От них и от холода уже зубами лязгаю. Давай разбегаться по каютам. Тебе еще надо придумать версию на предмет неглаженых брюк.
– А что тут думать, – легкомысленно отмахнулась подруга. – Скажу – сушились-сушились и… опять намокли. В унитаз упали!
Каюта была открыта. Наверняка Алена, сообразив, что я забыла ключи, не стала запирать дверь. Вошла я буквально на цыпочках, но дочь все равно проснулась. И сонным голосом спросила: