Чертовски ангельски
Шрифт:
Нет, мне нужно было придумать что-то получше. Я хотела использовать двойной урок французского, чтобы спокойно найти другой способ, при котором не придётся предавать Леандера (даже если с удовольствием сделала бы это). Какое-нибудь решение должно было быть. Как всегда говорил папа?
– Для любой проблемы найдётся решение. Нужно только достаточно долго поискать его.
Когда я прошлёпала на кухню, чтобы позавтракать, мама была занята раскатыванием кома теста для пряников. Потея и ругаясь, она нажимала скалкой на блестящий от жира комок, но он не раскатывался, а больше прилипал к маминым рукам. Её руки были выпачканы мукой, а волосы стояли дыбом. Она не выглядела счастливой.
–
В следующий момент скалка пролетела через кухню, чуть не попав в седую папину голову. Он приподнял брови, дождался, пока она не упала, и спокойно разбил яйцо в сковороду.
Иногда у меня было такое впечатление, что маме не хватает метания диска. Скалка со всей силой ударилась о стенку и оставила большую отметину на обоях. Я сунула в рот крошки теста для пряников, запила их молоком и поцеловала маму в щёку. В её глазах уже снова блестели слёзы.
– Не плачь, мама, - попыталась я её успокоить.
– Рождество прекрасно и без пряников.
– Вообще-то оно даже лучше без маминых пряников, закончила я предложение про себя.
– Подожди, Люси!
– закричала она, когда я уже хотела выйти в коридор. Что теперь ещё случилось? Она подозвала меня к себе, помахав рукой, и положила её, проверяя, мне на лоб. Я быстро отстранила её от себя.
– Я долго стояла под горячим душем, - сказала я быстро.
– Я не больна! Она приподняла брови, но отпустила меня.
На уроке французского мне стало ясно, что я снова солгала. Во всяком случае, наполовину. Я ещё не болела. Но скоро заболею. Потому что я не могла ни на одну секунду сосредоточиться, так как пульсация в ухе боль становилась всё сильнее, и глотать тоже стало больно. Я подперла рукой голову, подняла повыше воротник и стала ждать, когда занятия в школе закончатся. Потом я легла, подложив под ухо грелку, в постель и надеялась, что до завтра поправлюсь.
Леандеру казалось было всё равно, что я себя плохо чувствовала. Но счастливым он тоже не выглядел. Он сидел молчаливо и задумчиво в углу и ни разу не посмотрел в мою сторону. От ужина он отказался, поэтому мне пришлось съесть его порцию, хотя у меня вообще не было аппетита.
Ночь была тяжёлым испытанием. Внезапно глухая боль превратилась в резкую, тянущую, которая мне уже знакома с детства. Я крутилась туда-сюда, но никак не могла уснуть. Иногда я так сильно мёрзла, что начинала стучать зубами. Проклятое дерьмо, это было восполнение среднего уха. Но мне было тринадцать, а не шесть. И завтра у меня будет первое свидание, свидание с Сеппо. И, если я потерплю и попаду в кино, то точно забуду там о своей боли. Потом я могла болеть, тогда уже было бы всё равно. О встрече с Дэвидом я даже не хотела пока думать. Всё по очереди, но свидание с Сеппо состоится.
Мне повезло. Эпидемия гриппа охватила теперь и Хемсхоф, утром папе пришлось забирать двух бабушек и дедушку и привезти к нам. Всем троим далеко за восемьдесят. Леандер тяжело вздохнул, когда папа вместе с мамой отнесли вспомогательные гробы в подвал, но мне пришла кстати работа моих родителей на выходные. При всей их занятости, никто не будет обращать внимания на меня. Я могла лежать весь день в кровати и собирать силы для вечера.
Мама уже несколько дней назад разрешила мне пойти в кино. При уговорах я избрала середину между правдой и ложью. Моя версия была такой: я иду с Софи и Сеппо на Новолуние (не знаю, что это был за фильм, но Софи разглагольствовала о нём уже несколько недель, значит это должно быть что-то для девчонок). При этом я дала понять, что Софи была влюблена в Сеппо. Маме нравилась Софи, Сеппо она доверяла как своему собственному сыну, а я была как у собаки пятая нога - замечательно. Я должна была только пообещать, что Сеппо после окончания фильма проводит меня домой. Это не было проблемой. Мы ведь так и так пойдём той же самой дорогой.
До вчерашнего дня я забавлялась тем, что представляла себе эту дорогу до дома, и у меня даже получилось при этом вытеснить из мыслей Леандера (так как он точно будет нас сопровождать). Но сейчас это больше не работало. Мои мысли хаотично крутились в голове, а боль в ухе уничтожала любые грёзы. В какой-то момент передо мной появились глаза-хаски Леандера, и я услышала, как он сказал:
– Когда ты будешь с Сеппо одна, я могу делать всё, что захочу. У Сеппо больше нет Sky Patrol. И это плохо, так как, скорее всего, было правдой. Эти слова сказал мне Леандер, и я считала, что они не были ложью. Сеппо было почти шестнадцать лет, и он был всегда осторожен, когда занимался паркуром. Я не могла припомнить, чтобы он когда-нибудь сильно упал, или был доставлен в больницу. Он знал свои границы. Это было как раз то, что он критиковал во мне то, что я не знала, где мои границы. Ну, неудивительно, при таком скверном, ленивом ангеле-хранителе, думала я и пыталась найти прохладное место на подушке, так как мои щёки сильно горели.
Всю вторую половину дня Леандер уныло молчал. Когда на улице наступили сумерки он внезапно подошёл ко мне, поднёс к губам бутылку с водой и сказал резко:
– Пей!
– Моё горло было таким сухим, что я подчинилась. Голода, однако, я не испытывала.
Под вечер оглушённая я пошла шатаясь в ванную, выпила одну из маминых таблеток аспирина и переоделась. В течение нескольких минут я стояла растерянно перед зеркалом и размышляла, изменить ли мне что-то в своей внешности. Но я не знала что. Мне казалось нормальным так, как всё было. Мне нравились мои зелёные глаза и тёмно-рыжие волосы. Что мне не нравилось, так это лихорадочно-красные щёки, из-за которых мои лоб и нос казались ещё бледнее, но этого я никак не могла изменить. Ладно, если не хочу пропустить электричку до Вальцмюле, то сейчас же нужно выходить из дома. Леандер вёл себя необычайно равнодушно. На расстоянии, по меньшей мере, в два метра он следовал за мной, веки опущены, лицо неподвижно, хотя намного миль вокруг не было видно ни детей, ни других подростков. Сначала из-за холода мне стало лучше. Но потом он начал проникать под мою куртку до самых костей. Моё ухо так сильно болело, что я натянула на голову капюшон.
Я жаждала скорее попасть в тёплую электричку и смогу там сесть. Мои коленки, казалось, были из резины, и было чувство, будто я иду по вате. Но я хотела встретиться с Сеппо. Только теперь я поняла, как сильно я всё это время хотела этого: Провести вечер с Сеппо, только мы вдвоём. Сердан и Билли всегда были рядом, когда мы виделись. А в пиццерии его мать постоянно была где-то поблизости, или его братья и сёстры танцевали вокруг него. Если сегодняшний вечер пройдёт хорошо, то он точно забудет эту идею о моём изгнании из группы.
Я поспешила, так как уже опаздывала, ведь мне для всего понадобилось больше времени, чем обычно. Кроме меня на дороге никого не было. Асфальт был мокрым и блестел под моими ногами, а из-под крышек люков поднимались клубы тёмного воздуха. Небо было настолько туманным, что его серый цвет почти казался фиолетовым. Вдалеке я видела, как выхлопные газы BASF поднимаются в воздух.
На повороте передо мной появился свет электрички. Я хотела броситься бежать, но внезапно вокруг моей талии словно обернулась толстая, жёсткая верёвка. Меня рвануло назад. Прежде чем я ударилась о землю спиной, кто-то поднял меня, закрыл мне рот рукой и понёс в тёмный узкий переулок.