Черты будущего
Шрифт:
Дело в том, что существует предел усиления света, зависящий от самой природы световых волн, и никакой научный прогресс не может преодолеть его. Примерно аналогичным образом невозможно уловить исчезнувшие звуки, как только они стали слабее уровня шумового фона. Иногда говорят, что звук никогда не затухает полностью, он просто становится слишком слабым, чтобы его можно было услышать. Это неверно: звуковые колебания затухают настолько быстро, что через несколько секунд они перестают существовать в прямом физическом смысле этого слова. Ни один усилитель не сможет восстановить слова, сказанные вами минуту назад; даже если бы он обладал бесконечно большой чувствительностью, он воспроизвел бы лишь беспорядочные шипящие звуки, возникающие при столкновении молекул воздуха между собой.
Если и возможен какой-либо способ обозревать прошлое, то он должен опираться
Еще недавно такое знание прошлого показалось бы ясновидением, а не наукой. Оно было добыто в результате разработки особо чувствительных измерительных приборов, которые, как правило, представляют собой побочный продукт атомных исследований. Эти приборы могут обнаруживать невообразимо слабые следы, оставленные на предметах их прошлой историей. Пока еще никто не в состоянии сказать, каковы пределы возможностей такой методики. Может быть, в каком-то смысле все события оставляют свои следы во Вселенной, но на таком уровне, который пока еще недоступен нашим приборам. Впрочем, может быть, при некоторых из ряда вон выходящих обстоятельствах эти следы улавливаются нашими органами чувств: не здесь ли кроется объяснение привидений? Возможно, придет такое время, когда мы сумеем прочесть эти следы, которые для нас пока что столь же невидимы, как и следы тропы, совершенно явственные для индейского разведчика или для следопыта. И тогда поднимется завеса, скрывающая от нас прошлое.
На первый взгляд способность заглядывать в глубь времен кажется самой волшебной властью, какая только может быть дана человеку. Все утраченное знание было бы восстановлено, все тайны — объяснены, все преступления — раскрыты, все спрятанные сокровища — найдены. История перестала бы быть мешаниной из умозаключений и предположений. Там, где сегодня мы гадаем, мы бы знали. И, возможно, мы пришли бы даже к тому, что столь поэтично описал Уэллс в рассказе «Гризли»:
«Может быть, наступит день, когда эти воскрешенные воспоминания станут такими живыми, как если бы мы сами были там и разделяли трепет и страх, владевшие людьми в те первобытные времена; может быть, наступит день, когда гигантские звери прошлого вновь вернутся к жизни в нашем воображении, и мы снова будем бродить среди давно исчезнувшего ландшафта, и, распластав пестро раскрашенные руки и ноги, которые, думалось, давно уже обратились в прах, греться под солнцем, сиявшим миллион лет назад».
Обладая таким могуществом, мы воистину уподобились бы богам, способным странствовать по своей воле в глубинах времен. Но обладание подобным могуществом,
У этой проблемы есть и другой аспект. Как нам самим понравится мысль о том, что когда-нибудь в будущем люди, мало отличающиеся от нас, если не считать намного более высокого уровня научного развития, станут пристально вглядываться в нашу жизнь и наблюдать все наши безрассудства и пороки, равно как и более редкие добродетельные деяния? В следующий раз, когда вам доведется ввязаться в какое-нибудь неблаговидное дело, остановитесь, чтобы поразмыслить: а что если через тысячу лет вы будете фигурировать именно в таком виде, в качестве демонстрационного образца перед аудиторией, изучающей психологию первобытных людей. А может быть еще хуже: соглядатаи из некоего упадочного общества будущего могут использовать свою извращенную науку, чтобы подглядывать за нами. Но даже это, пожалуй, лучше, чем перспектива оказаться настолько примитивными и архаичными, что будущее вообще не заинтересуется нами.
Воссоздание прошлого — идея еще более фантастичная, чем его обозрение. Она включает в себя ви'дение прошлого и нечто намного большее. Ведь это не что иное, как идея воскрешения из мертвых, только рассматриваемая в научном, а не в религиозном плане.
Допустим, что когда-нибудь люди обретут способность наблюдать прошлое столь детально, что смогут регистрировать движение каждого атома, который когда-либо существовал. Предположим, далее, что на основе такой информации они смогут избирательно воссоздать людей, животных, отдельные ситуации и ландшафты прошлого. Иными словами, хотя вы в действительности умерли в XX веке, другое ваше «я» со всем объемом жизненного опыта, накопленным к моменту наблюдения из будущего, может внезапно оказаться в отдаленном будущем и зажить новой жизнью.
Это выглядит самой необузданной фантазией, какую только способен создать человеческий ум, но отсюда вовсе не следует, что такую возможность надо исключить из рассмотрения, как нелепость. Кто-то, кажется один французский философ, выдвинул предположение, что с помощью подобных средств люди будущего, возможно, попытаются исправить зло, содеянное в прошлом. Разумеется, ничего подобного сделать нельзя. Даже если бы какая-то сверхмогущественная наука нашла способ воссоздать вновь жертвы давно забытых несправедливостей и преступлений и дать им возможность продолжить жизнь в новых более благоприятных условиях, это ни в малейшей степени не изменило бы меры тех страданий, которые «оригиналы» претерпели в прошлом.
Изменить прошлое, заставить движущийся перст стереть письмена, им начертанные, — это предмет фантастических грез, а не науки. Изменение прошлого сопряжено с таким количеством парадоксов и противоречий, что мы без малейшего сомнения вправе признать его невозможным. Классический довод против возможности путешествия в глубь времен таков: будь оно возможно, человек смог бы вернуться в прошлое, убить одного из своих прямых предков, тем самым исключив возможность существования своего, а возможно, и значительной части человечества вообще.
Некоторые дотошные писатели (особенно Роберт Хайнлайн и Фриц Лейбнер) приняли этот вызов и сказали примерно следующее: «Очень хорошо, — но предположим, что подобные парадоксы действительно имеют место в жизни. Как их объяснить?» Один из их ответов — идея параллельных течений времени. Они считают, что прошлое не является неизменным, что можно было бы, например, вернуться в 1865 год и, скажем, предотвратить выстрел Джона Бута [30] . Но сделавший это по существу уничтожил бы наш мир и создал другой, ход истории которого настолько отклонился бы от фактического, что мир стал бы в последующем совершенно иным.
30
Убийца Авраама Линкольна. — Прим. ред.