Червь
Шрифт:
Я бью в мясистую грудь. Еще удар. Тёплая кровь пачкает мой клюв, мои перья. Сейчас со стороны я напоминаю аиста марабу, чья голова постоянно покрыта множеством слоёв застывшей крови.
Еще удар, — и я вырываю кусок плоти вместе с лёгким, что смог ухватить. Запрокидываю голову. Тёплое мясо валится мне в глотку. Мой приятель делает тоже самое.
Мои костлявые губы хватают горячие кишки и выхватывают их наружу. Вырывают из тушки, брызгая кровью. Я пытаюсь их проглотить, но замечаю, что их конец у приятеля в клюве. Кишки как сочная макаронина, пропитанная томатным соусом, растянулась между двух изголодавшихся птиц. Мы словно на соревнованиях по перетягиванию каната, тянем на себя что есть силы, стараясь захапать кусок посочнее. Тянем
Но нам мало…
По очереди, мы продолжаем вонзать наши головы в растерзанное тело, наслаждаясь каждым ударом. Каждый удар успокаивает назойливый голос, сверлящий твой мозг тонким сверлом под названием — “жрать”.
Мы запрокидываем головы и бьём.
ЖРАТЬ!
Я жру…
ЖРАТЬ!
Я жру! ЖРУ! Но ему всё мало. Он не затихает! Не умолкает!
Заткнись! ПОЖАЛУЙСТА, ЗАТКНИСЬ!
От голубя уже ничего не осталось, а голос продолжает мне насаждать, пытаясь заставить меня вернуться к охоте.
С клюва капает на рыхлую землю.
И я возвращаюсь.
Глава 8
Еще не вся кровь голубя стекла с моего клюва на землю, а я уже жадно окидывал взглядом зелёный лес, в надежде найти новую жертву. Ворон, что стоял одной лапой на вывернутых рёбрах голубя, а второй — вжимал его голову в землю, закрыл глаза, вскинул клюв и начал, как мне показалось, принюхиваться. Я поступил также; закрыв глаза, начал крутить головой. Втягивал воздух. Не знаю, на что я рассчитывал, но это не похоже на то, когда ты в лесу принюхиваешься и засекаешь запах шашлыка, пива. То, что сейчас испытал я, было другое. Тонкой струйкой, как дымок из сигареты, запах огибал деревья, пронизывал воздух, и окутывал меня и моего приятеля. Мне было видно, откуда именно он струится. Он был узенькой дорожкой тянущейся ко мне из-за деревьев. Совсем рядом. Запах гадкий, противный, но мне нравится. Не мне лично, а вороне, чей мозг кричит от радости, что там что-то съедобное, питательное, и способное заткнуть ГОЛОС в моей голове!
Кстати, тот червячок, что не так давно очутился у меня в желуде, уже возле меня. Я его чувствую. Он тёплый, сочный. Он мой! Я помогаю ему быстрее протиснуться к моей голове, и как только он оказывается совсем рядом, я присасываюсь к нему и начинаю сосать соки. Сладкие, вкусные соки утоляющие голод, но лишь мой. Как всё сложно. Мне не только нужно себя кормить, но еще и это троглодита ненасытного! Я имею в виду птицу. Ну, хотя ладно. Сыт он — сыт и я.
Нет! Я поступаю неправильно! Оставлю червячка вороне, а сам дождусь вкусного свежего мяса бедного голубка. И когда оно поступит ко мне на стол, вот тогда я попирую. Ладно, нужно насытить ворону, иначе она так и будет дрыгаться марионеткой на нитях различных запахов.
Расправив крылья, делаю взмах и сразу же отталкиваюсь от земли. Взлетаю. Сажусь на ветку и начинаю вглядываться, пытаясь высмотреть источник запаха. Ага, маршрут построен!
Расправив крылья, спрыгиваю с ветки и лечу. Планирую сквозь деревья, искусно маневрируя между толстых и тонких веток, переплетённых в подобие сетчатого забора. Главное в этом деле — крылья не пообрубать. И не сломать. Я складываю крылья вдоль тела и проношусь сквозь очередную преграду, слегка задев ветку головой. Она лишь чиркнула, но я чувствую, как мои вены наполняются адреналином, и мне хочется еще. Еще и еще!
Мне нравится. Мне нравится чувство полёта, азарт, с которым я проношусь над землёй. Ничего подобного я никогда не испытывал! Я словно пилот истребителя, проносящийся над пылающим домом. Главное не катапультироваться на лету, когда кишки забьются мясом.
Мимо пронеслось дерево. Еще одно. Вот показался просвет, опушка леса. Я вылетаю на зелёную поляну, усыпанную маленькими розоватыми цветами. Поодаль виднеется деревня, к которой и ведёт меня дорожка запаха. Видимо, ворон туда уже прилетал, учуяв целый букет запахов, но, почему-то, переключился на меня, на скользкого червяка в куче песка. Неужели от меня так вкусно пахнет? Нет… Всё куда банальнее! Это судьба!
Какая же жара. Черные перья магнитом притягивают к себе солнечные лучи. И если бы не встречные потоки ветра, охлаждающие меня со всех сторон, поджарился бы я как курочка на гриле, что крутиться на вертеле в подсобке у таджиков.
Вот показались первые домишки, выложенные из толстых серых брёвен, утянутые листвой вьюна. Из деревянных крыш торчат печные трубы. Из некоторых валит дым.
Оставив поляну позади, я пролетаю над пыльной дорогой, рубящей деревню пополам, и усаживаюсь на крышу первого же дома. Люди, напоминающие своим видом облаченных в серое тряпьё крестьян вырвавшихся из времён крепостного права, неторопливо расхаживают вдоль дороги. У кого плетёная корзинка болтается у ног, у кого деревянное ведёрко, а у кого и коза на привязи. Деревня так деревня. И куда я попал? За 100 километров от МКАДа? Фонарных столбов нет. Линий электропередач нет. Дальше я даже боюсь заглядывать! Зато у каждого дома есть двор, наполненный густой грязью и блеянием животных. Да тут грязь повсюду! Я сразу и не заметил, но она и на дороге, просто присыпана тонким слоем пыли, что поднимает ветерок, прибегающий сюда с вершин скалистых гор, прячущих свои макушки в густых облаках, похожих на белёсый дым из выхлопухи. Красота!
Закрыв глаза, снова пытаюсь учуять запах, успевший смешаться с другими, не менее привлекательными запахами, выходящие из каждого двора. Придётся быть избирательнее. И с этой крыши не разглядеть что и откуда. Нужно выше. Нужно подняться над деревней.
Расправив крылья, я взлетаю.
Выше.
И вот сотня крыш рассыпалась мелкими квадратиками по земле.
Выше!
Деревня сливается в одно пятно.
К-а-а-а-а-р!
Блядь! Слишком высоко! Аж поплохело… Так, спокойствие. Медленно опускаемся и делаем круг. А как кружить-то? Пробую одно крыло поднять — не получается, воздушный поток держит его как тиски. Можно сложить крылья… Ага, и камнем полететь вниз. Нет. Думай-думай. Еще чуть-чуть и улечу нахер из деревни. Как вариант — приземлиться, развернуться, потоптавшись по земле, и снова полететь в деревню. Но это пиздец как тупо. Я же не тупой голубь, УР-УР-УР! Я — ворон!
Вот засада, крыльями можно или вместе махать или вообще не махать! А, ладно, мимо так мимо!
— Зачем мимо? — кричит Дроздов, ворвавшись с двух ног в моё сознание. — Выпустить шасси!
Шасси? Старый, ты совсем уже поехал?
— Лапы, дебил, используй лапы! И хвост!
Точно! У меня же есть хвост!
Расправив хвост как веер, и поджав его под себя, я притормаживаю. Снижаюсь и даю круг. УРА! Окидываю деревню взглядом. Закрываю глаза, запомнив, где и что. Нужный мне запах тянется от дома, что совсем недалеко от меня. Притормозив, начинаю пикировать, а когда остаётся до крыши дома пару метров, вскидываю крылья и с грохотом в неё впечатываюсь. Бьюсь прямо грудью о деревяшку, оставив на ней клювом и когтями неглубокие царапины. Больно, сука… Отскочив от крыши, снова вскидываю крылья, делаю прыжок. Затем еще один. И вот я стою, вонзив когти в доску.
Мелкими шажками иду на мычание коровы и хрюканье свиньи. Подхожу к краю крыши и вижу во внутреннем дворе дома что-то похожее на мини ферму: стойло на шесть голов, курятник. Всё это разместилось на ковре блестящей грязи, перемешанной с лепёхами навоза. Я отсекаю ненужные мне запахи, и вижу тот самый, уходящий в угол невысокого забора, у подножья которого стоит деревянный ящик накрытый крышкой из тонких досок. Охереть, теперь я не только слышу вонь с закрытыми глазами, но и могу видеть её воочию! Там где крышка ящика слегка сдвинута в бок, виднеется щель, из которой вырываются расплывчатые языки смрада, как жар от огня, и тучи мух. Конвекция тухлятины в природе.