Черви
Шрифт:
– Да так оно есть. Я здесь два года уже, но скоро я отсюда уеду, из этого паршивого города. Думаю, там жизнь у меня наладится, – Марк снял кепку с головы и провёл рукой по волнистым чёрным волосам.
– Знаешь, – задумчиво произнёс. – Мне было бы интересно знать, что было бы со мной, если уехал в двадцать лет отсюда.
– Но, знаешь, ещё не поздно.
– Да, но я привык к этому городу. Это мой дом, как-то даже звучит странно.
– Согласен, старина, – Марк надел обратно кепку и похлопал по плечу Андрея. – Думаю, тебе уже пора заканчивать, уже девять часов, или будешь до одиннадцати опять торчать?
– Нет, наверное, сегодня пораньше уеду. Устал, глаза жутко болят от монитора.
Он закрыл программу Word, но перед этим сохранил документ и скинул в папку. Глаза и вправду у Андрея болели уже давно, с шести часов вечера, но это не самая главная была причина того, чтобы закончить сегодня пораньше.
– Глазные капли купи. Советую, увлажняют глаза и напряжение снимают, а то к сорока лет будешь кротом, – Марк прищурил глаза, и это выглядело так смешно, что Андрей не сдержался и засмеялся.
– Да ну? – через смех давясь. – Скажи: стану летучей мышью, – в этот раз они оба залились смехом. – Ориентироваться буду через слух, махая руками! – Марк облокотился на Андрея, закрывая рот, но смех всё равно выходил наружу.
Такие дни были теперь для Андрея редкими событиями. Когда он мог от души посмеяться. Словно за шесть месяцев многое, что изменилось, словно вся жизнь пронеслась перед его глазами, а сейчас он был обычным человеком.
– Да уж, – сказал Андрей, ещё смеясь, выключая компьютер. – И когда собирался уезжать?
– Может, через месяц или два. Но через два месяца меня здесь не будет. Знаешь, – Марк понизил голос. – И тебе советую отсюда уехать тоже. Подумай над этим.
– Хорошо. Проводишь меня до дверей, а как-то страшно!
На стоянке, где стояла пара машин, Андрей сидел в «девятке» и мастурбировал. Мерзкое дело. Но иногда хочется разрядиться, снять напряжение, а потом становится немного легче. С Ниной сделать было нельзя. Да одна мысль, что он решится с ней заняться сексом, вгонял в ужас. Казалось, скелет может убить его.
Волна оргазма быстро приходит. Белая липкая жидкость вырывается наружу, пачкая руль. Андрей стонет, закрывая глаза. Мир уходит на несколько минут. А потом наступает пустота и усталость от жизни. Андрей наблюдает, как уже холодная белая субстанция ползёт вниз по рулю, чтобы разбиться о коврик.
Андрей ехал домой, медленно тащась по дороге. Он погружался в мысли, как великий мыслитель, но от всего этого не становилось легче.
– Может быть, вправду уехать, как только умрёт моя жена?
Андрея уже нисколько не пугали такие мысли, а тем более говорить это вслух самому себе. Он свыкся с этой идеей. Но кидало каждый раз в ужас, как только понимал, что её любит и не хочет отпускать. Если бы можно было вернуть мертвеца с того света, Андрей бы это сделал, будь у него такая возможность.
Уехать из города было хорошей идеей, но для Андрея это только и останется идеей и больше ничем. Ему было приятно слушать рёв мотора и думать в дороге. Но дом становился всё ближе, а возвращаться не хотелось. Каждый день, каждый раз он приезжал домой, хотя были мысли, чтобы переночевать у своего друга пару дней, но в последний миг откидывал эту глупую затею и возвращался к Нине.
Причина возращения домой – это словно Нина доживала свои последние дни, часы или что-то вроде того, или вообще это было ложным чувством, такое ощущение, что должно было случиться плохое.
Было трудно дышать с этим чувством, потому что беспокойство никаким образом не хотело пропадать, и оставалось только ехать домой, чтобы можно было спокойно лечь спать, боясь, что завтра он проснётся и увидит мёртвую жену: глаза открыты и бессмысленно глядят в потолок, рот приоткрыт, как будто через него вышла та воображаемая душа человека. И это есть точка, жирная точка невозврата.
Ужас только медленно нарастал.
Вернувшись домой, зайдя в квартиру, Андрей слышал лишь одну тишину. В этой тишине могла скрываться какая-то страшная тайна или что-то неизвестное, что Андрей предпочёл бы не знать. Он медленно прошёл коридор, сняв куртку, ботинки и замер. Только одна тишина, никаких движений, ничего.
Приходя домой, он слышал, как Нина готовила на кухне, когда все ещё было хорошо, когда ещё можно было приходить домой, не боясь, что жена мертва. Заходя на кухню, он целовал её в губы, а когда было хорошее настроение, просто обнимал её и говорил: я тебя никогда не отпущу, никогда, пусть всё сгорит здесь, но ты останься в моих объятьях. А она смеялась над этим чистым добрым смехом. Но всё в один миг ускользнуло, словно ничего этого никогда не было, а был лишь приятный короткий сон.
Тишина всё сильнее давила на уши. Как же хотелось услышать жену на кухне, как же хотелось обнять её, почувствовать все выпуклости тела, ощутить её приятный аромат волос, но этого нет. Только скелет, обтянутый кожей.
Андрей в глубине верил, что может случиться чудо. Но с каждым днём оно сходило на нет, а как может случиться ЧУДО? Когда собственный организм поедает себя.
Андрею не хотелось заходить в спальню. Но от одной мысли, что он будет есть, пока в спальне будет лежать мёртвое тело Нины, медленно остывать, или оно уже холодное?
Пробежали мурашки по телу Андрея. Её надо было проверить, дышит она ещё или нет?
От этих мыслей можно было сойти с ума, но Андрей как-то держался, продолжая верить в чудо. Он тихо прошёл по коридору и подошёл к двери спальни. Сердце бешено стучало в груди. Казалось, что само время замедлилось, и кроме него здесь нет никого, кто мог помешать всему этому.
Приоткрыв дверь в спальню, Андрей стоял. Смотрел на бугорок, лежавший на кровати, который должен медленно подниматься, а потом опускаться, или он мог слышать тихое сопение жены. Но пока Андрей ничего из этого не уловил, и мысли пробирались в мозг всё быстрее.