Червивая груша
Шрифт:
Всё стабильно, он в своем тинейджерском репертуаре, хотя ему и двенадцати нет.
— Скорее, придут медведи и спросят, кто спал на моей кроватке и кто лопал из моей миски, — Нат вдруг вспомнил сказку, которую я ему рассказывал, когда ему было года три.
— Если даже в отеле никого нет, то переночуем здесь и свалим завтра поутру, — решительно рёк я. — Пакет еды я взял, на раз-полтора хватит. Кстати, в холле имеются автоматы по продаже всякой съестной всячины, но ее лучше не набирать, потому что это химические говны в разных пропорциях. Есть там и более-менее сносный кофе — это, правда, только для меня.
— Ой, кофем напугал, да мы энерджайзеры хлещем, так что дым из ушей прет, — Натик выдул иронический жвачный пузырь изо рта.
Легким надавлением на сенсорную серединку мы приказали потеплеть трем гамбургерам-самогреям. Потом Натик стал скакать с кровати на кровать, лупя виртуальной дубиной по виртуальным башкам неандертальцев, заставляя и меня инстинктивно спускать голову на этаж ниже, а Максик углубился в космическую стрелялку и всё просил не заслонять звезды. На прогулку я их решил пока не гнать, успеют еще нагуляться.
А вот мне, похоже, надо прошвырнуться.
Я велел своим пацанам никому не открывать, пока не услышат мой голос за дверью: «ваша папа пришла, молочка принесла» — и выдвинулся в коридор. Cпустился в холл, выпил там чашечку кофе. Подозрительным образом не сработали ни дебитная ни кредитная карты, имплантированные в мой большой палец — версия о мести работодателя получила весомое подтверждение; хорошо, что автомат мелочь принял. Хватило и на бутылку дэнс-колы — дерьмецо, но ребятам нравится, потому что вначале в виде шариков пляшет в стакане, а уже потом с великим треском превращается в жидкость.
Что-то зашептало из-за бамбуковых зарослей, никак особа женского пола? Я раздвинул бамбук и меня ослепила световая вспышка. Рекламный чип-транспондер проанализировал кровь, текущую через сосуды сетчатки моего глаза и обнаружил в ней маркеры, которые свидетельствовали о длительном отсутствии интимных контактов с женщиной. В руки упала упаковка с «сюрреально-сексуальной куклой Долли Орал для взрослых», которая тут же заворковала: «Надуй меня и ты не пожалеешь».
Поскорее отшвырнул ее, чтобы не успела приклеиться и узнать номер моего счета, ну и рванул от греха подальше на этаж вверх. И опять в коридоре ни души. Панели освещения включались вместе с тем, как я подходил к очередной, а предыдущая гасла. Может быть, в имейле указана другая дата — и корпоратив только через неделю?
Однако я стал натыкаться на явные указания того, что в отеле водится живность человеческого размера. По крайней мере, недавно водилась.
Один номер оказался с приоткрытой дверью, откуда доносилось пение попугаев, если так можно выразиться. Внутри работали телевизионные обои, показывая красоты южных островов, «манящие берега Манилы». Это тот «лучший мир», куда после выхода на заслуженный отдых попадает «сертифицированный европеец»; лишь там пенсионных накоплений хватит, чтобы дожить до естественного конца, используя дешевую местную обслугу. На полу лежал чемодан, на кровати вещи, если точнее штучки-дрючки для участия в костюмированном бале готического стиля. Вот квазиживая маска вервольфа — зло морщится нос и уши шевелятся, вот биомеханические челюсти вампира, скалятся так натурально, что у меня кожу на загривке начинает покалывать. На столе вибрирует, заряжаясь от розетки, весьма шаловливый фаллоиммитатор с тремя степенями свободы и управляющим чипом, «gay edition» повышенной мощности, это уже для применения после «готики».
Еще в паре номеров работали то ли телевизоры, то ли плейеры — судя по звуку — но внутри никого не было, по крайней мере никто мне не открыл.
Я добрался до небольшого бара на втором этаже. Мигали индикаторы кофейного аппарата, играл ненавязчивый «амбиент», похожий на жужжание мух в сельском туалете. На половине столиков стояла неубранная и как будто недавно использованная посуда, на стаканах — оттиски напомаженных губ. Работала вентиляция, но в воздухе еще оставались следы табачного дыма, травки и синтетического нейроакселератора «никоти-плюс», — чтобы дрыгать ногами до утра.
За баром я вышел на многоуровневую парковку, которая занимала левое крыло корпуса — тут было полно авто.
До меня наконец дошло. Все ж наверняка на мероприятии. Никто не посмел увильнуть, никто не захотел показаться «врагом демократии». Значит, надо искать зал для сборищ. Наверняка там проводится благотворительный аукцион в пользу детей Конго, где малолетки за доллар в день добывают редкоземельные металлы, которые используются в миллиардах гаджетов «Пира», приносящих прибыли на сотни миллиардов. Соберут на аукционе сто долларов и полчаса будут корчить из себя благодетелей, еще и электронная копия Килла Дейтса пришлет с того света поздравительный имейл. А тем временем «Pear» перечислит сто миллионов бандитской «группировке пастора Нкунды», чтобы контролировать конголезские копи и превращать этих самых детишек в рабов — в шею им вживляются интракорпоралы нашей фирмы с токсиновым зарядом, чтобы не вздумали сколоть… Только через час-полтора корпоративное действо плавно перейдет в разгул и сатиры с нимфами, стуча копытами и фыркая от похоти, распределятся по номерам и барам. Конференц-зала в этом корпусе явно нет, значит надо перейти в следующий.
Кажется, на переход можно было попасть с третьего этажа.
Зайти сперва к своим, проведать? Или сразу топать в другой корпус? Ладно, сразу в другой.
Переход оказался затемнен, лишь где-то в конце его мигала багровая панель. И сенсоры не реагировали на мое появление радостной иллюминацией. Впервые мне стало совсем неуютно. Где-то ж полно народу — выпивон, веселье, а мне почему-то жутко. И еще такое ощущение, что рядом кто-то есть, чувствуется то ли колебание воздуха, то ли какое-то натяжение пространства.
Вдруг по переходу пронесся крик. Елки, да это ж кто-то из моих верещит. Я рванулся назад, по переходу и коридору, а мое сердце пыталось выпрыгнуть и побежать впереди меня. Дверь с табличкой «66» — ввел трясущимся руками код, приложил палец… Давай же, гадина, быстрей. Я влетел в номер.
Какое-то существо, массивное, мутное, похожее на грушу, пыталось стащить Макса со шкафчика.
Мне повезло. Не оцепенел, напротив, меня словно подхватила и швырнула вперед волна — я даже заметил ее по искажению интерьера. Пространство на секунду утончилось и я словно прорвал пленку. Или, может, оболочку. И существо полностью «прояснилось». Сквозь прозрачную кожу были видны куст кровеносных сосудов, веревки сухожилий, розовое пятно мозга, какая-то сеть, обвивающая смутные внутренние органы, она еще и шевелилась; на животе — непонятные пластины. Я швырнул в существо попавшийся под руку бачок для мусора. И промахнулся. Существо обернулось или просто «повернуло» личину ко мне. Ну и тварь.
Я догадался, сейчас оно попробует меня нейтрализовать. И обрушил ему бутылку на макушку. Бутылка раскололась, существо рухнуло, по его голове и спине запрыгали шарики дэнс-колы, но сквозь этот танец я заметил как ко мне юркнул змеевидный отросток. Успел сплюснуть его ботинком — а потом бил-колотил тварь стулом… Пока она не перестала хрипеть и шипеть. Вроде готова, но сеть внутри ее продолжает расползаться, нити будто тянутся из какой-то точки, находящейся за пределами этой чудовищной туши.