Червонная дама
Шрифт:
Он больше не мог спокойно лежать. Он должен узнать, что случилось.
Он оделся и вышел, заперев за собой дверь на два оборота.
Десять минут спустя он уже стоял у подъезда Марион.
Слегка махнул рукой несущим дежурство коллегам. О его романе с Марион станет известно на работе, но в настоящий момент это волновало его меньше всего.
Он поднялся по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и позвонил в дверь, постаравшись встать так, чтобы свет лампы из коридора падал на его лицо.
За дверью послышалось шарканье шагов. Заскрежетал ключ в замке, и дверь открылась.
Глаза
— Чего тебе? — спросила она.
— Ты беременна?
— Кто тебе сказал?
Он мягко отстранил ее, вошел в квартиру и запер за собой дверь.
— Никто. Но ты забываешь, что я сыщик. Моя работа — все знать.
— А если это правда? Если я в самом деле беременна?
— Марион! Просто скажи: да или нет.
— Я же не нарочно, ты знаешь. Я не собиралась тебе навязываться. Я терпеть не могу женщин, которые рожают, не советуясь с отцом ребенка, как будто его вообще не существует…
— Давай сразу проясним одну вещь. Я не буду нянчиться с ним, пока ты летаешь на другой конец света брать у кого-нибудь интервью. Это исключено.
— Подожди. Ты хочешь сказать, что я тебе нужна? Я и мой ребенок?
— Наш ребенок.
Она улыбнулась сквозь слезы:
— Я попрошу маму. Она поможет.
— Еще не хватало. Я хочу жить не с твоей мамой, а с тобой.
Она сначала побледнела, потом покраснела, наконец бессильно повисла на нем.
— Это правда? — прошептала она ему в шею. — Ты действительно хочешь, чтобы мы стали жить вместе все втроем?
— Да.
Что я несу, подумал он и крепче прижал ее к себе. Моя первая жена умерла. Вторая ушла, потому что больше не могла меня выносить. Должно быть, я схожу с ума. Это же чистый мазохизм. Значит, через восемь-девять месяцев я стану не только дедом, но и отцом. Неужели мне правда хочется жить с Марион и воспитывать нашего ребенка? Да, хочется.
Его окатило теплой волной. Когда в нем созрело это решение? Он уже не помнил. Но некий тоненький голосок, вещавший откуда-то из глубины его сознания, чуть слышно шепнул ему, что он, возможно, реагировал бы на это событие совсем иначе, не сообщи ему Мириам, что выходит замуж.
Глава 31
Детектив Дюмез позвонил Мириам в девять утра, когда она ехала на работу.
— Отчета для вас у меня пока нет, но я организовал для вас встречу, — довольным голосом сказал он.
— С кем?
— С одним врачом. В те годы он был простым интерном, а сейчас возглавляет отделение детской травматологии. Это вас интересует?
— Да, — ответила она. — Где и когда?
Встретивший их мужчина в крахмальном белом халате производил впечатление человека с взрывным темпераментом. Красная шея и красные щеки, жесткие черные волосы над низким лбом, прорезанным вертикальными морщинами, спускавшимися к основанию носа.
Должно быть, дети его боятся, подумала Мириам, усаживаясь напротив него. Он не лечит травмы. Он их наносит.
— Вам повезло, — заговорил он, откровенно и без всякого смущения оглядев ее ноги и грудь. — Дюмез — мой старый друг. Он рассказал мне, что вас интересует. Скажу сразу, чтобы не было недоразумений. Историю болезни я вам не покажу, пока вы не принесете
Мириам кивнула и поменяла местами скрещенные ноги, словно поощряя его к откровенности.
— Я прекрасно помню эту женщину и ее мужа, — начал он. — Имен я вам не назову. Она прибежала в больницу с ребенком на руках. Он присоединился к ней позже. Парковал машину. Пока мы оказывали малышу первую помощь, он сидел рядом с женой и не сводил с нее глаз. При этом он что-то тихо ей говорил. Что именно, я не слышал, но явно не слова утешения. Они просидели так три с половиной часа, пока длилась операция, и он ни разу не отвел от нее взгляда. Когда все было кончено, я подошел к ним. Объяснил, что должен задать им несколько вопросов о том, как произошел несчастный случай. Таково требование закона. Она отвечать не могла. И так еле на ногах держалась. Так что отвечал он. Рассказал какую-то совершенно невообразимую историю, и все время, пока рассказывал, буквально не отрывал от нее глаз, а она только молча кивала. Лицо у нее было белым. Почти таким же, как у умершего младенца. Я сообщил в полицию, и их еще раз допросили. Он почти слово в слово повторил ту же самую историю. Она все подтвердила и подписала протокол. Все. Делать было нечего. Доказательств никаких. Помню, уходя, мужчина повернулся и подмигнул мне. Вот мразь…
Он снова переживал ту давнишнюю трагедию и сжимал кулаки, словно мечтал вернуть время вспять и измочалить негодяя голыми руками.
— В тот день я понял, что один человек может желать смерти другому человеку. Я больше всего на свете хотел его убить. Вот. Больше мне вам рассказывать нечего. С тех пор я ни разу их не видел.
— Она сказала мне, что это она убила ребенка.
— Вы уверены, что правильно ее расслышали?
— Да.
Он нахмурил брови.
— Что ж… — в конце концов промолвил он. — Мне кажется, я понимаю, почему она так сказала. Это одновременно и логично, и абсурдно.
И тут Мириам тоже все поняла.
— Она казнит себя за то, что не помешала ему убить ребенка. И считает себя виноватой в его смерти… Но продолжает жить с ним.
Врач грустно улыбнулся:
— Как раз это меня не удивляет. Если верить Дюмезу, вы думаете, что она хочет умереть. Значит, она ждет, когда он убьет и ее.
— Нет. Может быть, поначалу она и в самом деле этого ждала. Долго ждала. Но сегодня она ничего не ждет. Она собирается наложить на себя руки.
Жаннетта силилась сосредоточиться на показаниях свидетельницы, уже получившей в отделе прозвище Женщина-мотоцикл. Что она упустила?
Работа давалась ей с трудом. Дома у Жаннетты творилось черт знает что. Накануне вечером муж закатил ей скандал. Он обвинял ее в том, что она все меньше проводит времени с ним и с ребенком; она отбивалась как могла, но в глубине души понимала, что он прав. Дочку она видела урывками. С мужем они вот уже недели две не прикасались друг к другу. Как только это дело будет раскрыто, ей придется принять серьезное решение. Взять отпуск за свой счет. Или попросить перевода на другую должность, что позволит ей больше бывать дома.