Червоточина
Шрифт:
Зоя достала деревянную шкатулку, в которой хранила карты Таро и прочие магические предметы. На дне ее лежало и зеркало – медный кружок почти в ширину ладони диаметром, с отполированной до блеска одной из сторон.
Она сняла с полки книгу, в которой описывались магические ритуалы. Нашла главу об использовании зеркала, стала читать… Оказалось, нужно было еще одно зеркало – обыкновенное, стеклянное, квадратное. Где-то у нее было и такое. Зоя отложила книгу и принялась рыться в шкафах и тумбочках. Есть! Нашлось и оно. Старое, в пластмассовой рамке, без упора-подставки, который давно отломился.
Она стала читать дальше. Это зеркало нужно было поставить лицом к себе, а магическое медное – отвернуть к нему, чтобы видеть его отражение. К этому отражению и нужно было обращаться с требуемым; в нем она и надеялась увидеть Соню.
Зоя села к алтарю, которым служил у нее журнальный столик, выкрашенный в черный цвет, чтобы можно было чертить по нему мелом магические линии и знаки. Но сейчас она ничего чертить не собиралась. Поставила лишь в двух углах столика бронзовые витые подсвечники и зажгла свечи. Между ними установила шкатулку и прислонила к ней стеклянное зеркало. Магическое медное взяла в руку и стала поворачивать так, чтобы увидеть его отражение напротив. Когда это ей удалось, она сосредоточилась и мысленно стала взывать к дочери. Увидев, что это не приносит результата – а точнее, как раз ничего не увидев, – она стала звать Соню вслух. Шептала, молила, потом уже просто кричала, но зеркало так и оставалось слепым.
Промучавшись так около часа, когда свечи уже догорели, став жемчужными озерцами в чашах подсвечников, Зоя устало поднялась из-за столика, добралась, шатаясь, до дивана и повалилась ничком, зарывшись лицом в темно-синюю подушечку-думку с вышитым белым зайцем.
Ей ничего не хотелось. Даже плакать. А тем более – о чем-то думать. Разумеется, она забыла про то, что обещала позвонить Бессоновым. А если где-то на донышке сознания о том и помнила, то не сочла это сейчас важным. Единственно нужным было лежать вот так, уткнувшись носом в белого зайца, а еще лучше – стать самой этим зайцем и ускакать в дремучий лес. Чтобы там ее съел волк. Ам! – и нету проблем. Ням-ням! – и всем хорошо. Особенно волку. Вон он какой сидит – огромный, лобастый!.. А взгляд – аж холодно стало, мороз по коже побежал…
– Чер-р-рви!.. – прорычал вдруг волк, и шерсть его встала дыбом. – Вир-р-русы!..
Ну, вот, подумала Зоя, даже волк меня есть не хочет, заразиться боится. Насчет червей он, конечно, загнул, протухнуть она вроде еще не успела. Но не свежачок, конечно, чего уж там.
– Где моя Соня? – спросила она у волка. Не потому, что ждала от него ответа, а потому что это было единственным, что она хотела знать. Но волк неожиданно ответил.
– Здесь, – утробно произнес он, и Зоя… на самом деле увидела дочь!..
Соня была растрепана и одета в какую-то ужасную, перепачканную мужскую рубаху и широченные, на несколько размеров больше нужного, джинсы. Тоже испачканные чем-то оранжевым, под цвет Сониных волос, словно она ползала на коленях по битым кирпичам.
– Соня! – крикнула Зоя. – Девочка моя!..
– Отстань! – злобно выпалила Соня и раздраженно дернула плечом.
У Зои слова застряли в горле. Кому это сказала Соня? Неужели ей? Но этого просто не могло быть! Она никогда не разговаривала с ней таким тоном!.. Да что там – она ни с кем так не могла говорить… Но сказала ведь! Сказала… Но все же, наверное, не ей, а вот этому высокому, худощавому парню, тоже всклокоченному и тоже испачканному в кирпичной пыли.
Парень показался Зое знакомым, хотя она была уверена, что не встречала его раньше. Скорее всего он просто был на кого-то похож… Ну конечно! У него же лицо Зои Бессоновой, а глаза – один в один Генины. Вот только взгляд у этих глаз совсем не отцовский, а презрительный, жестокий и одновременно испуганный. И устремлен он… на ее доченьку!.. Да что же это такое? Что между ними произошло? Чего они не поделили?..
Зоя хотела у них это спросить, но не успела. Между дочерью и Николаем Бессоновым (конечно же, это был он) начался – а скорее всего продолжился – разговор. Но то, что и как они говорили друг другу, повергло ее в настоящий шок. Зоя и в дурном сне, в самом нелепом кошмаре не ожидала бы услышать от Сони такое!
Впрочем, стоп!.. А это что – разве не сон? Ну, конечно же, сон! Ведь не может же быть, чтобы наяву происходило подобное!.. Никому и нигде не смогла бы выкрикивать Соня такие слова, разве что в бредовых видениях. И уж нигде, кроме как в жутком кошмаре, на ее доченьку не могли бы вот так замахиваться топором, как сделал это сейчас сын Геннадия…
Серая молния мелькнула вдруг перед Зоиными глазами, и она почувствовала, что прижимается лицом к чему-то мокрому и мягкому. Зоя резко дернулась и едва не скатилась на пол. Подняв голову, она поняла, что по-прежнему лежит на диване, а с ее лица на синюю подушку с вышитым белым зайцем часто капают крупные капли холодного пота.
10
Он повернулся на звук голоса и увидел, что из пролома в стене на него смотрит Соня. Она лежала животом на кирпичной кладке и протягивала к нему руки.
– Я зову тебя, зову, а ты будто оглох!
– Зачем ты меня зовешь? Что тебе от меня надо?
– Коль, ты чего? Что случилось-то?.. Вытяни меня к себе, а то я ничего тут не вижу.
– Тут тебе и нечего смотреть. И делать здесь тебе тоже нечего. Убирайся!
– Коля… Это ты шутишь так?.. Если да, то у тебя не смешно получается.
– Я не шучу! – вышел он из себя и, подскочив к Соне, стал толкать ее в плечи. – Убирайся! Ползи назад! Это мое пространство!
Зря он сказал об этом… Нельзя было этого говорить, так он лишь привлек внимание этой любопытной девчонки!
– Твое что?.. – спросила она и, не дожидаясь ответа, вцепилась ему в запястья, вонзив в них острые ногти.
Он закричал от неожиданности и боли, инстинктивно рванувшись назад. Это была его вторая ошибка. Рыжая бестия и не подумала разжимать пальцы, и он невольно вытянул ее из проема, словно пробку из бутылочного горлышка.
Девчонка ударилась ногами о стул, вскрикнула и, отпустив наконец-то руки, со всего маху грохнулась на пол. Она закричала и этим несказанно смягчила саднящую боль в его ободранных запястьях. Он от души, во весь голос рассмеялся. И услышал, что его смех подхватили.
Он обернулся и увидел, что Виктор, опустив кирку, смотрит на него и, притопывая одной ногой, хохочет.
– Так ее, так! – закричало его божество. – Не дай ей встать, пинай ее! Избей и трахни, пока она валяется!
Нет, не зря он так восхищался Виктором! Как же он сам до такого не додумался?!.