Честь дома каретниковых
Шрифт:
Она увидела даже, как мелькнула белая рубаха брата в конце длинного коридора. Как сама очутилась в своей комнате, пробежала в спальню, упала на кровать, сколько лежала, рыдая, Настя не осознавала. Только услышала, что кто-то вошел, позвал встревоженно:
— Настенька, ты где?
Костя! Вот кто был ей нужен! Ему можно все рассказать, укрыться в объятиях… Она рванулась навстречу, столкнулась с ним в дверях спальни, обхватила руками плечи, спрятала лицо…
— Что ты? Что ты? Что случилось?
У него был странный голос — не удивленный, а словно ждущий чего-то.
— Уедем. Давай скорее уедем, Костя! Я боюсь! И устала! Таиться
— И только-то?
Костя словно не поверил. Потом засмеялся, легонько погладил ее по голове.
— Милая моя! Выпало же тебе переживаний! Потерпи еще чуть-чуть… Пойдем, сядем, вот, гляди…
Он провел ее в гостиную, на диван, показал деньги.
— Обменял кое-что в банке. На поездку и первые расходы нам хватит. Сейчас пришлю к тебе портье, ты скажись нездоровой, закажи обед в номер. Я же снова выйду в город, пообедаю где-нибудь там и съезжу на вокзал, возьму билеты. Сегодня же вечером и уедем. Жди меня. Не выходи никуда. Обещай мне, что не выйдешь!
Он смотрел встревоженно и пытливо. Сгорая от стыда, Настя прижалась к нему. Почему она ничего не сказала Косте? Скрыла то, что видела и слышала? Ведь за минуту до того, как он вошел, она мечтала о его поддержке?
Она продолжала об этом размышлять, обедая в одиночестве. Что удержало готовые сорваться с ее губ признания? Какая сила? Видимо, гордость и стыд. Все происшедшее — дело семейное, касается только их, Каретниковых. Рассказать постороннему — обесчестить имя и дом свой. Но разве Костя посторонний? Нет, но и не до конца еще родной. Настя успокаивала свою совесть, думая о том, что вот когда они с Костей обвенчаются, станет он ей мужем, тогда тайн у нее от него не будет… Незаметно она уснула, хотя и прилегла в спальне на кровать лишь слегка отдохнуть. И словно провалилась в темную бездну, без сновидений, но с непроходящим и в забытьи тяжелым, гнетущим чувством.
Проснулась Настя внезапно, испуганно села на кровати. Что-то ее разбудило — она знала это, но что — не могла вспомнить. Шум? Хлопнула дверь? Но нет, легкие сумерки ее комнаты были тихи. «Вечереет, — подумала она. — Я так долго спала? А где же Костя?»
Подошла к двери, приоткрыла, выглянула. Тихо, пусто. Сердце сжалось. «Пойду к Андрею! — решила внезапно. — Тогда не получилось, может, сейчас увижу, поговорю, попрощаюсь». Она даже и не вспомнила, что обещала Косте не выходить.
За углом, в длинном коридоре, тоже никого не было. Тихонько Настя миновала первую комнату — отцову. И вдруг остановилась. Никогда не могла она объяснить, почему сделала то, что сделала. Заметила, что дверь неплотно прикрыта? Увидела странное бурое пятнышко у самого порога, у края ковровой дорожки? Или сила родства, родная кровь пробудила неясные предчувствия? Нет, она не знает что. Но тогда, почти не осознавая, что делает, девушка ступила к двери запретного номера, толкнула ее и вошла. Батюшки там не было. А на полу, на спине лежал брат Андрюша, и Настя сразу поняла, что он мертв.
Сознавала ли она, что делает, когда шла по длинному коридору, спускалась широкой лестницей вниз, пересекала ярко освещенный вестибюль? Она была бледна и двигалась, как в сомнамбулическом сне. Ей нужно было кого-то найти. Костю? Или отца? Она не знала. Но только не оставаться одной…
Швейцар, немного удивленный, но почтительный, распахнул перед ней двери, и Настя вышла на крыльцо с колоннами. Перед ней лежала мощеная площадь, красное закатное
Они прошли, не задев неподвижной девушки. Но идущие следом, словно водоворотом, потянули ее за собой. Вокруг витали обрывки фраз: взволнованный полушепот, возбужденные вскрики, суетливое причитание… «Площадь переходил, карета наскочила…», «Нет, он сам бросился, прямо под копыта. Лошади — на дыбы…», «Протянуло, беднягу, колесами…», «Кто такой? Говорят, из этого отеля постоялец…»
Навстречу бежал управляющий. Всплеснув руками, воскликнул:
— Господин Каретников! Боже правый! В лазарет несите, в лазарет! И за доктором, живо!
Кто-то сказал:
— Да он неживой уже…
Кто-то возразил:
— Нет, вроде дышит…
Настя остановилась. Сквозь туманную пелену оцепенения вдруг проступило четкое понимание того, что произойдет дальше. Сейчас кто-то вспомнит, что Каретников приехал с сыном, пойдут искать Андрея, заглянут и в комнату отца… И тогда станет ясно всем, что пока знает лишь она: в припадке гнева убив сына — ударив сильно или толкнув так, что тот ушибся насмерть, — отец, ужаснувшись содеянному, бросился под колеса экипажа, покончив с собой… Может быть, не совсем так настигла отца гибель: в шоке, не сознавая себя, ничего, он шел через площадь прямо под мчащийся экипаж. И все же девушка думала, что отец сам распорядился своей жизнью, сам себя покарал. Но сейчас не это было главным.
Гудящая толпа потянулась в сторону лазарета. Настя, отделившись, быстро пошла на второй этаж. Ей навстречу, вниз по лестнице, бежали возбужденные горничные, коридорные. Никем не замеченная, она вновь вошла в комнату, где стояла неживая тишина, все более сгущались сумерки, и так же, на спине лежал ее мертвый брат.
В первый раз она лишь глянула на него. Теперь подошла, присела рядом. У Андрея была пробита голова на затылке, но крови, уже запекшейся и темной, натекло совсем немного. Настя боялась встретить остекленевший взгляд Андрея, но глаза юноши оказались закрыты. Наклонившись и поцеловав его в холодный лоб, она сказала нежно:
— Андрюшенька, братик милый. Прости меня! Но ты умер, и батюшка тоже с жизнью простился. Что же теперь вас позорить, мертвых! Будем с тобой спасать вашу честь и наше доброе имя.
Мертвое тело брата оказалось тяжелым. Но Настя была сильной, крепкой девушкой. Да и страх не успеть, быть застигнутой подстегивал. Согнувшись, придерживая руки Андрея у себя на груди, она подошла к двери, прислушалась, перекрестилась и тихонько открыла. Пусто. Задерживая дыхание, почти пробежала со своей ношей за угол.
Тело брата она втащила в спальню, положила на кровать, накрыла покрывалом. Но сначала нашла в жилетном кармане ключ от его номера. Да, в ту минуту она уже знала, что ей нужно делать дальше. Очень скоро люди начнут искать сына погибшего Каретникова. И они должны его найти, найти живым.
Волосы у Андрея пострижены в кружок. Обрезав у зеркала косу, Настя без труда придала своим волнистым волосам такую же форму. Немного неровно, но кто на это обратит внимание? Собрала косу и пряди в платок, связала… Больше всего она боялась, что сейчас придет Костя. Она, конечно, затаится и двери ему не откроет, но все ж с замиранием сердца ожидала стука. Но Костя почему-то задерживался, и это было хорошо.