Честь Джека Абсолюта
Шрифт:
Наконец глаза полковника поднялись от бумаг.
— Джек Абсолют?
Джек почувствовал облегчение. Для начала это было уже кое-что.
— Миссис Харпер подтвердила, кто я такой?
— Да, подтвердила. Хотя мы с трудом отыскали ее, поскольку теперь она носит фамилию Скаддер. К счастью для вас, мы усердны.
Он потянулся к стопке, извлек страницу.
— Джек Абсолют, — повторил полковник, пробежав документ глазами. — Жизнь ваша вам скучать не давала. Так?
— В ней… гм… хватало событий.
— И это еще мягко сказано, — без тени юмора фыркнул Тернвилль. — Здесь у нас копия письма, посланного генералом Мерреем из Квебека министру Уильяму Питту. — Он пробежал по листу взглядом. — Похоже, у вас талант к… маскировкам, который позволил вам сослужить генералу хорошую службу.
— Да, мне… э-э… привелось…
— Он также пишет, что человек вы недисциплинированный и даже буйный. Верно?
— Я не считаю себя особенно… буйным. Я…
Полковник извлек еще одну страницу.
— А вот сообщение из Лондона. Здесь написано, что вы замешаны в убийстве лорда Мельбурн.
Джек ахнул.
— Это сообщение ошибочно, сэр. Политика тут ни при чем. Лорд Мельбурн погиб в честном поединке с… — Он заколебался.
— С вашим отцом. «Бешеным Джейми», как о нем говорят. Теперь он, правда, беглец, скрывается в Германии, хотя… — Появился еще один лист бумаги. — Хотя не далее чем несколько дней назад его видели в Бате, в таверне. Итак, мы имеем убийство королевского министра, покушение на жизнь короля, и везде, куда ни посмотри, Абсолюты.
— Все обстоит не так, как кажется, сэр.
— Нет? — Тернвилль подался вперед. — Может быть, вы будете добры рассказать мне, как оно есть на самом деле?
Джек задумался.
— Это… э-э… запутанная история. Ее изложение потребует времени.
Тернвилль снова выпрямился.
— Времени у нас вдосталь. Возможно даже, не один год. В вашем случае. Подождите минутку.
Он откинулся назад и позвал:
— Эй! — Дверь открылась. — Пришлите Талли.
Вошел еще один человек, ростом пониже Тернвилля, в очках.
— Сэр?
— Признание, Талли. Будь добр, принеси все, что нужно.
Человек удалился и вернулся с наколенной доской для письма и собственным стулом, который он поставил позади полковничьего. Когда писарь устроился, Тернвилль махнул Джеку.
— Можете приступать.
Джек постарался, насколько это возможно, начать непосредственно с отправной точки — с дуэли своего отца с лордом Мельбурн. Время от времени полковник покашливал или выказывал прочие признаки нетерпения, похоже, утомленный слишком большим количеством излишних, на его взгляд, деталей. По-видимому, его совершенно не интересовало, сколь разнообразное применение можно найти убитому медведю, чтобы пережить зиму в Канаде. Но главным образом он битый час просто сидел и слушал, так что единственным звуком помимо голоса Джека был скрип пера по бумаге.
Джек рассказывал одну голую правду… ну, может быть, не совсем, но почти. Тот факт, что Летти доводится Рыжему Хью кузиной, он счел не относящимся к делу и постарался свести изложение к упоминанию о некой молоденькой женщине, которую ирландец подговорил заморочить ему голову. Он надеялся, что полковник тем и удовлетворится, однако именно тут Тернвилль впервые прервал его:
— Если вы имеете в виду Летицию Фицпатрик, то она вовсе не так невинна, как вы ее нам живописуете. Ей всего семнадцать, а она уже ветеран якобитского движения и вполне самостоятельная фигура. Надо полагать, слух о своем родстве с графом Клэр она распускала, чтобы побудить половину молодых людей в Бате добиваться ее руки, надеясь использовать их в интересах ведущейся ею игры. На самом же деле единственным известным нам ее родичем является обнищавший мошенник Макклуни.
Он поднял перо, постучал им о зубы.
— Мы нашли ее гнездо, лачугу в Нижнем Бате. Давно покинутую. По-видимому, кузен, перед тем как сбежать, забрал с собой и кузину.
Хотя Джек и попытался не подать виду, для него это было ударом. Он все еще лелеял надежду после освобождения повидаться с Летти и узнать, не соврал ли ему Рыжий Хью, сказав, что она его любит. Сама по себе, вне зависимости от политических интриг или взглядов. К тому же ему казалось, что ирландец после провала даст деру, нимало не заботясь о женщинах. Он снова недооценил этого человека.
— Продолжайте, — сказал Тернвилль, поигрывая пером.
Дальше рассказ пошел о событиях в спальне. Хотя Докинс время от времени издавал рык, явно не веря ни одному слову Джека, а писец даже поперхнулся, услыхав про «слонов», и для верности раза три записал эту считалку, полковник продолжал слушать, бесстрастно глядя перед собой.
Наконец Джек умолк. Он изложил дознавателям все, как оказался в нынешнем положении, хорошо понимая, что выставил себя круглым дурнем. Но невинный дурак в конце концов может и избежать тюрьмы. А вот виновный — едва ли.
Некоторое время Тернвилль продолжал изучать какую-то точку на стене за спиной Джека.
— История еще та. Но у меня есть другая ее версия. Попроще. И гораздо короче.
Он поднял руку и принялся вести счет, загибая пальцы.
— Вы лжете. Вы виновны. Вы перешли на сторону врага. Вы якобит. Вы изменили королю Георгу.
— Но я не изменял королю. Я не якобит. Я не… перешел на сторону врага. Я не виновен ни в чем, кроме глупости. И…
Он поднялся с койки, и Докинс тут же шагнул к нему. Джек глянул на монстра. Будь что будет, но он больше не позволит этому безмозглому мордовороту пускать в ход кулаки, не получая отпора. Потом юноша посмотрел на полковника.
— Заверяю вас, сэр… я не лжец.
Тернвилль разглядывал его какое-то время, потом жестом велел подручному отойти, встал и кивнул.
— Ладно, это мы скоро проверим. И да смилуется Господь над вами, если окажется, что вы солгали, ибо… от Докинса милости нечего ждать.
Потом он ушел, следом за ним и клерк, после чего появились тюремщики, чтобы убрать стол и стулья. Когда удалились и они, Докинс вновь повернулся к узнику, но замешкался, увидев, что тот стоит спиной к стене с пустым ведром в руке.