Честь и Доблесть
Шрифт:
– Сейчас Жюль принесёт тебе завтрак, потом дождёшься портного, а после него, ты выйдешь во двор и встретишься с одной замечательной девушкой. Она изъявила желание проверит тебя на боеспособность. В моём отряде – это первое дело… К соседям сейчас у нас не ходят, по моему приказу из-за чумы. К тебе в комнату никто не зайдёт, кроме меня и Жюля и, портного…
Я открыл рот переваривая эту информацию…
Гастон видя это, снова махнул рукой, вспомнив, что я плохо понимаю французский язык, и вышел.
Вслед за ним явился
– Доброе утро, господин немец, – сказал он с улыбкой на своём круглом и бородатом лице.
– Спасибо, – ответил я и улыбнулся.
Жюль поставил новую корзинку у камина, взглянул с интересом на мою блестящую кружку на столе с пакетиком испитого чая, забрал старую корзинку и, перед тем как выйти, сказал:
– У нас все продукты безопасны. Кушайте смело.
Я вторично поблагодарил его.
В корзинке оказались две, ещё тёплые булочки, и простокваша в глиняном кувшинчике…
"Французские булочки" вспомнил я устойчивое и вкусное словосочетание. Они были слегка зарумянены и отлично пахли…
Но в эту минуту в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул я.
Вошёл портной, пожилой мужчина с серебряными волосами.
– Я вас долго не задержу, – сказал он. – Встаньте, пожалуйста.
Я встал, и он сделал три замера шёлковой ленточкой: от плеча до плеча, от ворота до колена, и окружность талии… На ленточке оказалось три узелка…
– Какого цвета желаете камзол, молодой человек? Можно любой цвет, кроме голубого, – сказал мужчина с серебряными волосами.
– Чёрный, – сказал я.
– Чёрный есть только бархат. Летом я бы посоветовал шёлк. Есть отличного качества тёмно-синий, – сказал портной.
– Пусть будет шёлк тёмно-синий, – согласился я.
– Завтра к вечеру, – сказал портной и удалился.
Я съел две хрустящие булочки, выпил простоквашу и вышел во двор, заинтригованный встречей с девушкой, которая хочет проверить меня на боеспособность…
Здесь, во дворе, происходила перекличка.
Я сел на лавку и рассматривал рыцарей, моих соседей по казарме. Это были достойные воины с благородными лицами и крепкой мускулатурой. Сержант Гастон называл имена, рыцари откликались и делали шаг вперёд. Их было шесть человек. Двоих я уже знал по именам – это были Николас и Кристофер.
Остальные громко назвали себя, и я услышал такие, громко звучащие имена: Мариус! Даймонд! Арне! Лемюэль!
Во дворе были две отгороженные площадки для поединков, здесь же стояли бочки с песком, с воткнутыми в них шпагами и мечами. Этим же песком чистили кольчуги, кирасы и латы.
Гастон давал каждому воину, после переклички, задание, и, увидев меня, сделал жест рукой подойти.
– Этот немец пока поживёт с нами, прошу господ рыцарей не вызывать его на дуэль, и не прикончить через пару дней; он нам ещё пригодится… – сказал Гастон.
– Пока он с нами, мы его не тронем, – сказал Кристофер.
Я улыбнулся и поднял руку с открытой ладонью в знак приветствия.
Рыцари добродушно засмеялись.
В это время, со стороны дворца, бодрыми шагами, к нам подходила девушка с длинной шпагой на боку. Она отточенным движением выхватила шпагу и салютовала ей в сторону рыцарей. Воины отдали салют своими шпагами и стали расходиться со двора.
– Познакомься немец, это Лексия, – сказал сержант Гастон.
Это не была та девушка, что пристально смотрела на меня из окна второго этажа замка, это была знакомая уже мне девушка, что смотрела на меня холодными глазами, держа руку на эфесе шпаги; когда отряд французской знати охотился в лесу и наткнулся на меня, у источника воды…
Сейчас она была в грубой мужской куртке, в коротких сапожках с отворотами, в синих шёлковых штанах, но в том же голубом берете с королевскими лилиями.
– Лексия владеет шпагой так, как волчица своими клыками, – усмехнулся сержант Гастон.
– Лексия… это значит защищающая, – сказал я.
– Так точно, её родители не ошиблись, дав ей это имя… Её дед был знаменитым крестоносцем, и лучше всех, как говорят, сто лет тому назад, владел искусством мечевого боя… Наша Лексия пошла в него… Она личный охранник фаворитки короля Агнессы Сорель… Такая честь для нашей графини вполне заслужена; и не только потому, что её дед был прославленным крестоносцем… Лексия уже сама отправила на тот свет несколько англичан, и, кажется, одного бургундца… Несмотря на союз с бургундцами, мы их не любим так же горячо, как и они нас, – сказал Гастон.
– Я никогда им не прощу смерть Жанны, проданной и преданной ими англичанам, – жёстко сказала Лексия, сузив глаза.
Она сняла перчатку, и протянула мне руку. Я коснулся губами кончиков её пальцев и назвал своё имя:
– Альберт.
– Из какой ты земли? – спросила Лексия.
– Из германских гор, – ответил я.
– Значит, – Альбер де Монт.
– Значит Альбер де Монт, – сказал я. – Так больше по-французски, да?
Лексия кивнула головой.
– Можешь не называть меня ваше сиятельство. Для солдат Гастона я просто, Лексия, или короче – Лекс.
– Лексия у нас графиня, – сказал Гастон и снова усмехнулся. – Мой отряд входит в роту господина Бернарда Дебюсси, отца Лексии; и живём мы на территории их владений, как видишь… Лексия возглавляет отряд, когда меня нет… Наш отряд лучший в роте господина Бернарда Дебюсси, а его рота – лучшая в гвардии нашего короля. Лексия научит тебя хорошо владеть шпагой, чтобы не продырявили твою шкурку в первом же бою, Альбер де Монт… Ты должен хорошо уметь драться; у меня других воинов нет… Я много говорю, а он мало понимает по-французски… – закончил сержант Гастон, кивая в мою сторону и покидая нас…