Честь и мужество. Рассказы о милиции
Шрифт:
— Что, жареным запахло? — спросил Николай Суханов, один из четверых обитателей кабинета, инспектор по кражам госимущества. — Ишь, порозовела наша красна девица…
— Еще как запахло, Коля!
И Бибишев опять завис над телефоном. Не дозвонившись в райотдел, открыл телефонную книгу на букве «З», нашел фамилию: Золотавкин А. А. Адрес тот же. Телефон номер 34-97-45. Так А. А. — это, конечно, отец.
— Здравствуйте, а Миша дома? — спросил он, услышав в трубке женский голос.
— Миша в «Дубках», на турбазе, — ответило грудное контральто,
Решение пришло сразу. Смахнув бумаги в стол, Володя еще раз взялся за телефон.
— Привет, это Бибишев, — сказал он в трубку. — Посмотрите, четвертого или третьего… этого месяца, разумеется, «Жигули» не угоняли? Так, чтоб с концом?
Подождал, не кладя трубку на рычаг. Пощурился на солнце.
— Да-да, слушаю!.. Есть? Где, говоришь? Ага! Спасибо! Привет!
Он встал, заправил поаккуратнее рубашку под ремень.
— Я к начальнику управления, потом уеду. Сегодня, видно, уж не вернусь…
11
Счет шел очко в очко.
— Да кончайте же, наконец! — заскулил рыжеватый паренек, истомившийся ожиданием. Володя удрученно по-цокал языком: в самом деле, уже 28—28. И все время: «больше», «равно», «меньше», «равно»…
Кроме двух играющих, в зале находились еще с десяток человек. Бибишев тоже был очередником к теннисному столу, но сыграет он или нет, станет известно, когда определится победитель этой партии. Если возьмет верх крепкий очкарик в спортивном костюме, Володя играть не будет. Если же выиграет тощенький джинсовый пижон, то придется. И придется его обыграть: Бибишеву во что бы то ни стало надо было оторвать Мишу Золотавкина от ракеток и прыгающего мячика. Полчаса и так потеряно зря.
Как назло, выиграл-таки Миша. Уже у четвертого партнера. Давненько не тренировался Володя. Но, решил он, небось рука сама вспомнит.
Подача! Бибишев отбил, но высоко. Хлесткий удар!
— Один — ноль, — уныло произнес рыженький.
Снова подает Золотавкин, и снова та же картина: высокий мяч и удар. Счет стал расти: 2—0, 3—0, 4—0. Ага, наконец-то 4—1…
«Даже в классической борьбе нужен интеллект, не то что в боксе», — вспомнил Володя слова своего тренера, мечтавшего сделать Володю чемпионом в первом легком весе. Чемпионом города, как минимум. Давно это было… Что ж, значит, надо переиграть пижона за счет интеллекта, тактически.
Миша не заметил, как произошел перелом. Он продолжал хлестко бить, но мяч почему-то врезался в сетку. Миша брезгливо осматривал ракетку, разводил руками, ища у зрителей сочувствия: вот, мол, чем приходится играть… Была бы моя вьетнамская… Он никак не мог осознать, что его усатый партнер овладевает инициативой за счет «подручных» средств: глядя на один угол стола, подает на другой, через раз малозаметно «подкручивает» мяч, а то вдруг встречает его тычком возле самой сетки… Теперь же, когда счет неожиданно стал 15—11 в пользу усатого, Миша Золотавкин окончательно скис. Перебрасывал мяч кое-как: проигрывать он явно не умел…
«Отлично, волевые факторы у тебя, приятель, не на высоте», — сказал себе Володя, кладя ракетку на стол и всем своим видом показывая, что ему жарко и что он устал. Вслед за Золотавкиным он вышел из зала в вестибюль.
— Курите? — протянул ему Миша пачку «Кента».
— С удовольствием! Отличные цигарки… — Володя прикурил. — Давайте выйдем, а то… — И он кивком показал на уборщицу.
Они вышли из главного корпуса и немного прошлись по аллейке.
— Присядем? — предложил Бибишев.
Миша молча пожал плечами. Можно и присесть. Чего надо этому усатому? Ну, поиграли в пинг-понг. Ну, дал ему закурить…
— Миша, — жестко сказал Бибишев, закидывая руку за спинку скамейки и корпусом поворачиваясь к Золотавкину, — а я ведь за тобой. Смотри! — Он протянул к глазам юноши раскрытое удостоверение. — Уголовный розыск. Разговор к тебе серьезный.
Это был удар по-боксерски, не то что ракеткой по мячику. Губы у Миши задрожали, веснушки стали темнее. Он затянулся сигаретой, закашлялся, швырнул окурок в газон.
— Какой… разговор?..
— Я думаю, полезный у нас будет разговор. — Володя старался говорить бесстрастно. — Дней десять назад ты угнал «Жигули». Где, у кого, в какое время суток — могу сказать, если угодно. Ты угнал их не для того, чтобы покататься. Тебе заплатили за это триста рублей. И ты их получил на почтамте, как у вас было условлено. Как видишь, мы знаем главное. Осталось уточнить детали. Тебе, Миша, человеку неглупому, должно быть ясно, что отпираться — только себе вредить. Мы уверены, что кто-то втянул тебя в свои махинации с машинами, и знаем, что ты пешка в чьей-то игре. Я предлагаю вариант: ты рассказываешь мне все детали, а я характеризую твое признание следователю как добровольное. Если ты сейчас начнешь рассказывать, то так оно в сущности и будет. Нет нужды тебе брать чужую вину на себя…
Свой монолог Володя произнес не переводя дыхания, но и не торопливо, четко отрубал фразы. И каждая из них, будто удар молота, падала на Михаила Золотавкина, пригибая голову, опуская плечи, округляя спину. Когда он поднял глаза на Володю, в них стояли слезы.
— Я расскажу… — скорей прошептал, чем выговорил он. — Я все скажу… Я не знаю… с чего начать…
— Давай я буду спрашивать, так будет легче, — предложил Бибишев и, увидев, что Миша кивнул, задал первый вопрос: — Кто платит за угон машины?
Юноша так энергично замотал головой, что слезинкой брызнул на инспекторову щеку. Неприятное ощущение, но Володя не подал виду.
— Не скрывай, Золотавкин. Это ни к чему.
— Честное слово!
Он даже вскочил. Прижимая кулаки к патлатой девице, отпечатанной на майке, он умоляюще смотрел на Володю.
— Я не знаю, мне не сказали… Нет, мне сказали…
— Давай сначала, — предложил Бибишев. — Вопросы — по ходу. Начни с того, как ты решил… Или — как тебя втянули. В общем, как…