Честь королевы
Шрифт:
– И вы не сказали старпому?
Она с облегчением поняла, что на этот раз холод в голосе Тремэйна направлен не на нее.
– Нет, сэр, – тихо призналась она.
– Что еще он сказал? – поинтересовался лейтенант.
– Он… – Уолкотт глубоко вздохнула. – Я не хочу это повторять, сэр. Но я показала ему разрешение на посадку и свой приказ, и он только посмеялся. Он сказал, что они не в счет. Что они от капитана, а не от настоящего офицера, и он назвал ее… – Она остановилась, стиснув кофейную чашку. – Потом он сказал, что давно пора «сукам» убираться с Ельцина, и он… – Она отвернулась и прикусила губу. – Он пытался засунуть
– Он – что?!
Тремэйн почти вскочил на ноги, и к ним стали поворачиваться другие обедающие. Уолкотт испуганно огляделась, и Скотти снова сел. Она заставила себя кивнуть, и глаза его сузились.
– Почему вы не доложили? – Он говорил тише, но все еще резко. – Вы же знаете приказы капитана на этот счет!
– Но… – Уолкотт заколебалась, потом встретилась с ним взглядом. – Сэр, мы уходили с планеты, и этот грейсонец, он думал, что капитан… убегает от того, как они с ней обращались. Я не знала, прав он или нет, сэр, – сказала она с отчаянием, – и даже если он не прав, мы через час должны были уйти с орбиты. Со мной никогда такого не случалось, сэр. Если бы мы были дома, я бы… Но там я не знала, что делать, и если бы… если бы я сказала капитану, что он говорил про нее…
Она прервалась, сильнее прикусив губу, и Тремэйн глубоко вдохнул.
– Ладно, миз Уолкотт. Я понимаю. Но вот что вы сейчас сделаете. Как только старший помощник сменится с вахты, вы ему расскажете все, что случилось, так подробно, как только вспомните, но не скажете ни слова о том, что даже думали, будто капитан «убегает».
В глазах ее чувствовалось расстройство и смущение, и он мягко коснулся ее руки.
– Послушайте меня. Я не думаю, что капитан вообще умеет убегать. Конечно, она сейчас совершает тактическое отступление, но не потому, что грейсонцы ее спровадили, что бы они там ни думали. Если вы только заикнетесь коммандеру Веницелосу, что тоже так думали, он с вас голову снимет.
– Я этого и боялась, – призналась она. – Но я просто не знала. И… и если они были правы, я не хотела все ей только усложнять, и он такие ужасные вещи о ней говорил. Я просто…
– Миз Уолкотт, – мягко сказал Тремэйн, – вот чего шкипер точно никогда не сделает, так это не обвинит вас в том, что сделали другие люди. И она очень не любит наглецов, пристающих к женщинам. Я думаю, это из-за… – Он остановился и покачал головой. – Не важно. Расскажите все старшему помощнику, а если он спросит, почему вы так долго ждали, скажите, что вы решили, что раз мы так спешно уходили, они бы все равно ничего не смогли сделать, пока мы не вернемся. Это ведь правда?
Она кивнула, и он похлопал ее по плечу.
– Отлично. Обещаю, вас поддержат, а не отчитают. – Он снова откинулся назад и улыбнулся. – Я думаю, вам нужен кто-то, с кем можно посоветоваться, если боишься обратиться к старшим офицерам. Так что допивайте свой кофе, я хочу вас кое с кем познакомить.
– С кем, сэр? – поинтересовалась Уолкотт.
– Ну, ваши папа с мамой вряд ли одобрили бы такое знакомство, – ухмыльнулся Тремэйн, – но мне он в первом походе здорово помог. – Уолкотт осушила чашку, и лейтенант встал. – Думаю, вам понравится старшина Харкнесс, – сказал он. – И, кстати, – его глаза лукаво заблестели, – если кто на «Бесстрашном» и знает, как разобраться с подонками вроде этого грейсонца и никого
Коммандер Алистер МакКеон наблюдал за тем, как Нимиц вгрызся в очередную кроличью ногу. По причинам, известным одному Господу Богу, земные кролики замечательно приспособились к жизни на планете Сфинкс. Год на Сфинксе был впятеро длиннее земного года, и в сочетании с местной силой тяжести и наклоном оси в четырнадцать градусов это породило довольно… любопытную флору и фауну, а также климат, который большинство инопланетников обожали весной и осенью – во всяком случае ранней осенью – и ненавидели во все остальное время. Логично было бы предположить, что такое глупое от природы животное, как кролик, погибнет; а они вместо этого плодились со страшной силой. Похоже, им было чем занять долгие зимние вечера…
С хирургической точностью Нимиц снял мясо с костей, аккуратно положил его на тарелку и взял небольшой кусок своей изящной верхней лапой. МакКеон усмехнулся. Конечно, размножались кролики на Сфинксе успешно, но умнее они не стали, и так же, как люди могли есть большинство сфинксианских животных, местные хищники могли есть кроликов. И ели – с большим аппетитом.
– Он и правда любит крольчатину, – сказал МакКеон.
Хонор улыбнулась:
– Любит, это верно. Сельдерей они обожают все, но Нимиц эпикуреец. Он ценит разнообразие, а кошки живут на деревьях, так что он в первый раз попробовал кролика, когда поселился со мной. – Она усмехнулась. – Ты бы его видел в первый раз, когда я угостила его кроликом.
– А что случилось? Он позабыл об изящных манерах?
– У него тогда не было никаких манер – он чуть не катался по тарелке.
Нимиц отвлекся от своего кролика, и МакКеон усмехнулся, видя презрительное выражение его морды. Древесные кошки редко покидали Сфинкс, а тех, кто это делал, инопланетники постоянно недооценивали, но МакКеон знал Нимица достаточно давно. По уровню разумности древесные кошки опережали дельфинов со Старой Земли, а порой коммандер подозревал, что они еще умнее, просто не показывают этого людям.
На мгновение Нимиц столкнулся взглядом с Хонор, потом фыркнул и вернулся к еде.
– Вот так вот, капитан Харрингтон, – проговорил МакКеон и улыбнулся, когда Хонор рассмеялась. На Ельцине она смеялась нечасто. Правда, он находился в ее подчинении… В отличие от многих офицеров флота, которые считали патронаж и семейные связи естественной частью карьеры, капитан Харрингтон не выносила даже намека на фаворитизм, – так что с тех пор, как Алистер поступил в ее распоряжение, она не приглашала его на частные обеды. Сегодня, например, она пригласила присоединиться к ним коммандера Трумэн, но Трумэн запланировала именно в этот вечер развлечь свой экипаж внеплановой учебной тревогой…
МакКеон был рад этому. Ему нравилась Элис Трумэн, но как бы остальные шкиперы эскадры ни уважали капитана Харрингтон, он прекрасно понимал, что они не заговорят первыми о том, о чем молчит она. А из опыта общения с Хонор он знал, что она никогда не станет делиться своей болью с членами собственной команды – и что она далеко не так уверена в себе, как ей бы того хотелось.
Он доел персиковый десерт и со вздохом расслабился. МакГиннес предложил ему свежий кофе.
– Спасибо, Мак, – сказал он и внутренне вздрогнул, когда стюард налил в кружку Хонор какао.