Честь королевы
Шрифт:
Глава 9
За смотровым люком горела звезда класса К4, называвшаяся Эндикотт, и планета Масада грелась в ее тепле. Эндикотт был куда холоднее, чем звезда Ельцина, пылающая F6, – но и радиус орбиты Масады составлял всего четверть от грейсонского.
Капитан Ю, скрестив руки и опустив подбородок, разглядывал планету и звезду. Ему хотелось бы, чтобы правительство нашло для этого задания кого-нибудь другого. Он терпеть не мог тайные операции, а кроме того, командование, когда объясняло ему, как все это должно пройти, либо сильно недооценило узколобость и нерешительность масадцев, либо наврало ему на инструктаже. Он склонялся к первому, но полностью отвергнуть второе не мог. Не в Народной Республике.
Внешний мир видел только завоеванную
Ю понимал. Он лучше знал историю, чем большинство офицеров флота Народной Республики, и уж куда лучше, чем это понравилось бы начальству. Его чуть не исключили из Академии, когда один из инструкторов нашел тайник с запрещенными книгами по истории, написанными еще тогда, когда Народная Республика была просто Республикой Хевен. Он сумел изобретательно соврать, удачно придумал фальшивых владельцев книг, ухитрился избежать исключения – но это был один из самых страшных моментов в его жизни. С тех пор Ю старался скрывать свои личные мысли и мнения. Вынужденное лицемерие иногда беспокоило его, но не настолько, чтобы изменить линию поведения: ему было что терять.
Больше столетия семья Ю была Долистами. Капитан вырвался из пролетарской хибары и нищеты базового жизненного пособия за счет таланта и характера – в обществе, где эти качества все меньше ценились. Он не питал иллюзий насчет порядков в Народной Республике, но ни в коем случае не желал возвращаться к той жизни, от которой ушел.
Он вздохнул и посмотрел на часы. Саймондс опять опаздывал. Вот еще одна вещь, которая постоянно раздражала Ю в делах с Масадой. Он был точен и пунктуален по природе, и его нервировало номинальное подчинение представителю культуры, в которой начальники постоянно заставляли подчиненных ждать, только чтобы подчеркнуть свое превосходство.
У Хевена, конечно, тоже есть свои бородавки, подумал Ю, продолжая бесстрастный внутренний монолог, который ужаснул бы полицию по умственной гигиене. Два столетия хронического дефицита бюджета, вызванные необходимостью постоянно ублажать толпу, разрушили не только экономику Народной Республики, но и всякое чувство ответственности у лиц, управлявших ею. Ю презирал толпу так, как мог презирать ее только человек, сам выбравшийся из нее, но, по крайней мере, простонародье было честным. Невежественным, необразованным, бесполезным и паразитирующим – но честным. Представители любого клана Законодателей, произносившие правильные слова, которые всегда приводили к их личному обогащению, как и руководители избирательных блоков Долистов были людьми образованными, но нечестными – и, по взвешенному мнению капитана Альфредо Ю, только этим отличались от толпы.
Он фыркнул, передвинулся в кресле, глядя сквозь иллюминатор в черноту космоса, и ему вдруг остро захотелось получить такое правительство, которое можно уважать. Человек должен чувствовать, что за его страну стоит сражаться; за Хевен сражаться вроде бы и не стоило… по крайней мере, не при его жизни. Но как бы она ни была коррумпирована и цинична – это его страна. Он ее не просил, просто такая уж страна ему досталась, и он будет ей служить по мере своих возможностей, потому что другого выбора нет. И потому, что служба по ее защите и успех, несмотря на все препятствия, были единственным способом доказать, что он лучше системы, создавшей его самого.
Ю тихо зарычал, поднялся и стал мерить шагами каюту. Черт, когда приходилось вот так сидеть и ждать, он снова начинал прокручивать в голове эти заигранные до хрипоты мрачные мысли, а сейчас момент был совершенно неподходящий…
Люк открылся, и он повернулся, выпрямившись по стойке смирно. Внутрь вошел Меч Истинных Саймондс. Он был один, и настроение у Ю слегка поднялось. Если бы Саймондс собрался просто морочить ему голову, то захватил бы с собой
Саймондс молча кивнул и куда быстрее, чем обычно, выбрал себе кресло, потом развернул скрытый в столешнице терминал и подключил его. Раньше, вспомнил Ю, Саймондс не мог себе и представить, как это делается, но он многому научился у Хевена, и не только работе с внутренней информационной системой «Гнева Господня».
Ю сел лицом к Мечу и подождал, пока Саймондс быстро перечитает доклад «Брес…». Капитан прервал сам себя. Он больше не думал о «Гневе Господнем» как о «Саладине», и пора было перестать даже мысленно называть «Владычество» старым именем «Бреслау». И не только из-за сказки о том, что Масада «купила» их у Хевена. Любой, кто был в состоянии пересчитать собственные пальцы, понял бы, что два военных корабля оцениваются примерно в восемьдесят процентов ежегодного валового национального продукта системы Эндикотта. Однако их формальный перевод во флот Масады как минимум легально (или хотя бы формально) отчуждал Хевен от всего, что Масада собиралась делать с этими кораблями. Для Ю было также важно, чтобы масадские офицеры не заподозрили, что он и остальные «иммигранты» считают их толпой невежественных недоумков, ослепленных кошмарными предрассудками. Это было особенно трудно потому, что он и в самом деле так думал – и никак не мог заставить себя думать иначе.
– Я представил ваши предложения Совету Старейших, капитан, – сказал наконец Саймондс, откинувшись на спинку кресла, – но перед тем, как принять решение, Глава Старейших Саймондс хочет услышать ваши доводы из ваших собственных уст. Поэтому, с вашего разрешения, я собираюсь записывать этот разговор.
Он посмотрел на Ю, и капитан спешно подавил раздражение, пока оно не проявилось на лице. Так теперь это было его предложение? Ну что ж, неудивительно. Меч страстно хотел сам возглавить Старейших, когда его старший брат отдаст концы, но он был не в состоянии уразуметь, что решительность позволит ему получить место в Совете куда скорее, чем робость.
С другой стороны, если ответственность будет лежать на Ю, то и честь – по крайней мере, часть ее – достанется ему, а укрепить свое влияние никогда не помешает, даже на том ограниченном уровне, на котором любой «язычник» мог влиять на этих чокнутых.
– Конечно, я не возражаю, – сказал он вежливо.
– Спасибо. – Саймондс включил запись. – Тогда, пожалуйста, начните сначала, капитан.
– Разумеется, сэр. – Ю качнулся назад в кресле и снова сложил руки на груди. – Итак, Меч Саймондс, я верю, что отбытие трех четвертей мантикорского эскорта открывает нам возможность запустить «Иерихон» с высокой вероятностью успеха. Возможно, они ушли насовсем, хотя я полагаю, что достаточно скоро корабли вернутся. В любом случае я уверен, что если мы начнем действовать немедленно, ваше правительство сможет свергнуть правящий режим Грейсона и вновь овладеть планетой…
Хотя, подумал капитан про себя, только полные психи могут воевать за Грейсон, когда у них есть собственная планета куда приличнее.
– Сейчас, – продолжил он таким же ровным тоном, – в системе Ельцина находится только один военный корабль с Мантикоры, скорее всего эсминец. Его основная обязанность, вне всякого сомнения, заключается в защите мантикорских подданных, и я предполагаю, что вторая его обязанность – защита еще не разгруженных торговых кораблей. В этих обстоятельствах я полагаю так: если мы нападем на Грейсон, командир мантикорского корабля не вмешается сразу, а по меньшей мере в первые часы будет выжидать и оценивать обстановку. Конечно, я не могу этого гарантировать, но грейсонцы вполне могут предположить, что они в состоянии разобраться с нашим рейдом своими силами, и если командир мантикорского корабля с ними согласится, то останется на орбите Грейсона до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Как только мы уничтожим основную часть грейсонского флота, мантикорский капитан столкнется с очевидно безнадежной ситуацией и может вовсе отступить, забрав с собой дипломатов.