Честь королевы
Шрифт:
Она устало фыркнула себе под нос и допила какао. МакГиннес отлично знал, как его готовить, и Хонор улыбнулась, подумав, что ароматный калорийный напиток – лишний повод почаще наведываться в спортзал. Потом она встала, подошла к смотровому блистеру и уставилась в странное, вечно меняющееся гиперпространство.
Блистер был едва ли не самым любимым местом Хонор на корабле. На ее прежнем стареньком легком крейсере, передавшем свое имя и боевые почести нынешнему «Бесстрашному», такого не было. Вид из него все время напоминал Хонор о безграничности Вселенной. Он позволял и расслабляться в созерцании, и сохранять перспективу, осознавая, насколько любое человеческое существо мало и незначительно по сравнению
«Бесстрашный» и корабли конвоя следовали извилистым течениям гравитационной волны, которая не удостоилась собственного имени и обозначалась просто номером в каталоге. Каюта Хонор располагалась всего в сотне метров от заднего импеллерного узла «Бесстрашного», и бесплотный трехсоткилометровый диск заднего паруса Варшавской крейсера мерцал и вспыхивал, как замерзшая молния, заполняя своим неярким великолепием большую часть блистера. Парус использовал энергию гравитационной волны. Его параметры были настроены на неизмеримо крошечную долю полной мощности, создавая минимальную тягу, а передний парус давал такую же обратную тягу, так что «Бесстрашный» шел на пятидесяти процентах скорости света. Крейсер мог сейчас увеличить скорость на двадцать процентов, но более высокая плотность частиц в гиперпространстве задолго до достижения максимальной скорости превысила бы возможности более слабых защитных экранов грузовых кораблей.
Карие глаза Хонор были прикованы к парусу. Ее всегда завораживало это великолепие, напоминающее текущий лед. Она могла бы отключить паруса корабля и позволить ему двигаться по инерции, но они держали «Бесстрашный» как две безупречно сбалансированных точки опоры, позволяя ему при необходимости реагировать мгновенно. Эта гравитационная волна была всего в световой месяц шириной и в полмесяца глубиной, просто струйка по сравнению с такими титанами, как Ревущие Глубины, но ее мощности было достаточно, чтобы придать кораблю ускорение в пять тысяч g меньше чем за две секунды. Если датчики гравитации «Бесстрашного» заметят впереди неожиданные волновые помехи, ей, возможно, придется прибегнуть к такому маневру.
Хонор встряхнула головой. Парус перекрывал все, что находилось позади «Бесстрашного», но впереди и на траверзе расстилалось бездонное гиперпространство. Ближайший грузовой корабль находился за тысячу километров от них, чтобы оставить достаточно места для парусов обоих кораблей, и на таком расстоянии даже грузовик в пять мегатонн был невидимой мошкой для невооруженного человеческого глаза. Но тренированный глаз Хонор различал мерцающие диски его парусов Варшавской, напоминающие странные пятна сфокусированного постоянства среди великолепного хаоса гиперпространства. За его кормой поблескивал еще один гигантский грузовик.
Мои грузовики, сказала она себе. Мои подопечные: медленные, толстые, неуклюжие – самый маленький из них в шесть раз больше трехсоттысячетонного «Бесстрашного», – но совершенно беззащитные и набитые ценностями на невообразимую сумму. Один только груз для звезды Ельцина оценивался больше чем в полтораста миллиардов мантикорских долларов. Медицинские приборы и лекарства, учебные материалы, оборудование для тяжелой промышленности, точные инструменты и молицирконные компьютеры с программным обеспечением (необходимо было обновить и усовершенствовать устаревшую промышленную базу Грейсона) – и все это оплачено «займами» от Короны, то есть попросту было подарком. Общая сумма отрезвляюще напоминала о том, как высоко правительство королевы Елизаветы оценивало союз, который предстояло заключить адмиралу Курвуазье. А Хонор должна была доставить этот груз в целости и сохранности.
Она совсем
Но ничего, сонно подумала Хонор. Нимиц с тихим жужжащим мурлыканьем прыгнул к ней. Он свернулся клубочком, положил подбородок ей на грудь, и Хонор легонько погладила ему уши. Не важно, четыре дня или десять. Она не собиралась устанавливать никаких рекордов. Что ей надо сделать, так это доставить своих подопечных на место без происшествий, а крейсера специально проектировали и строили в том числе и для защиты торговли.
Она зевнула, соскользнув на кушетке еще ниже, и хотела было встать и перейти в постель, но ее сонный взгляд приковали колеблющиеся серый и черный и пульсирующие пурпурный и зеленый цвета гиперпространства. Оно сияло и дрожало, призывая ее к себе, беззвездное, подвижное и бесконечно, прекрасно изменчивое, и глаза Хонор закрылись, а мурлыканье Нимица тихой колыбельной отдавалось у нее в мозгу.
Капитан Хонор Харрингтон даже не пошевелилась, когда старший стюард МакГиннес на цыпочках зашел в каюту и укрыл капитана одеялом. С минуту он постоял над ней, улыбаясь, потом ушел так же тихо, как и пришел, а свет в каюте после его ухода стал менее резким.
Глава 3
Скатерть светилась белизной, столовое серебро и фарфор сияли, и посреди гудения разговора стюарды убирали тарелки. МакГиннес тихо двигался вокруг стола, лично разливая вино, и Хонор загляделась на то, как глубоко в рубиновом сердце ее бокала сияют огни.
«Бесстрашный» был молодым кораблем, одним из самых новых и мощных тяжелых крейсеров королевского флота Мантикоры. Корабли класса «Звездный рыцарь» часто служили флагманами эскадр и флотилий, и Бюро Кораблестроения учитывало это, планируя жилые помещения. Флагманская каюта адмирала Курвуазье смотрелась еще роскошнее, чем у Хонор, а капитанская столовая по флотским стандартам была просто огромной. Может быть, все офицеры экипажа «Бесстрашного» там бы не поместились – все-таки это был военный корабль, и он не мог впустую расходовать пространство, – но для старших офицеров и членов делегации адмирала Курвуазье места хватало.
МакГиннес закончил разливать вино, и Хонор оглядела длинный стол. Справа от нее сидел адмирал, который, согласно новоприобретенному статусу, сменил форму на гражданский вечерний костюм. Слева лицом к нему сидел Андреас Веницелос, а дальше по обе стороны стола гости сидели по старшинству военных и гражданских чинов в порядке убывания. Замыкающей сидела энсин Каролин Уолкотт; для нее это был первый боевой поход по окончании Академии, и она слегка напоминала школьницу, примерившую мамину форму. Сегодня она впервые обедала за капитанским столом, и в ее чересчур осторожном поведении чувствовалось волнение. Но флот пребывал в убежденности, что офицеру лучше всего изучать свои обязанности – как социальные, так и профессиональные – в космосе, так что Хонор поймала взгляд энсина и коснулась края бокала.