Честь в огне не горит
Шрифт:
Тимохин внимательно посмотрел на Кулешову:
– Что за случай?
– Не в курсе?
– Нет! Мы лишь вчера сюда приехали, так что еще не вникли в обстановку.
– Там, вокруг деревни, поля. Трава, понятно, высохла, а на окраине богатеи из Переслава, а в основном из Москвы коттеджи строят. Места-то здесь заповедные, воздух чистый… в обычное время. Строили коттеджи… как их… байтеры, что ли?
– Гастарбайтеры, – поправил женщину Тимохин, – приезжие рабочие из других стран.
– Вот и я говорю, байтеры. Траву косить надо? Ведь по ней огонь распространяется быстрее, чем
– Откуда?
– Траву поджигали, вот что! Хорошо, тракторист заметил, разогнал их, а потом мужики поймали эту троицу у Оки. А то ведь сгорела бы Панская, а вместе с ней и Озерная. В Выдово хоть пожарные в пансионате есть, а в Панской и Озерной только ведра да лопаты…
– Что же сделали с поджигателями?
– Да чуть было не прибили мужики на берегу. Милиция водная помешала. С катера милиционеры увидели, что черных бьют, разогнали наших. А приезжих увезли в город. Так вот ведь какие дела – в том, что горит почти вся область, не только погода виновата. Все виноваты. И власть виновата. Раньше как было? В каждой деревне пожарный пруд, какая-никакая, но своя пожарная команда – пусть и с помпой на телеге… Но все это было. И пожарная часть крупная в поселке стояла. А ныне что? Пожарку ликвидировали, команды распустили, за прудами смотреть перестали, они и пересохли. В Осиновке вон, что в соседнем районе, огонь от леса подошел, а тушить его нечем. В момент вся деревня сгорела, тридцать человек погибли. Еще пять задохнулись, когда на тракторе с прицепом к соседям пробивались. В этом кто виноват? Разве не власть? Возьми нашего главу поселения. Он что, о народе думает? Как бы не так! Квартиру дочке в Переславе купил, да не какую-нибудь дешевую, а трехкомнатную, в центре; дом себе за школой отгрохал в три этажа. На какие деньги, спрашивается, если сам все время твердит, что бюджета у поселка нет? У поселка, получается, бюджета нет, а у него есть!
– Так вы же сами себе выбираете власть, – напомнил Тимохин.
– Ты что, офицер, вчера родился, что ли? Кто кого выбирает? На выборы со всей округи человек пятьдесят всего пришло. И то те, кого агитаторы Фомина, главы нашего, купили да кто в партии ихней правящей числится. Остальные не пошли. Потому как голосуй не голосуй, а кого в Переславе назначат сюда в начальники, тот и победит на выборах. Да и какие выборы? Смех один. Соседка в счетной комиссии заседала, рассказывала, КАК они бюллетени считали… Так что не выбираем мы никого.
– А напрасно, – сказал Тимохин. – Пришли б все да людей своих в комиссию посадили, контролировать – и не прошла бы фальсификация.
– Нет, Сан Саныч, не понять тебе, москвичу, жизни нашей… Ладно, скажи, что это у вас за машина такая? Что за лаборатория?
– Экологическая.
– Да это мы по надписи видим. Что проверять собрались?
– Концентрацию вредных веществ в воздухе.
– Вот тоже властям деньги не на что больше тратить, – невесело рассмеялась женщина. – Да тут безо всякой лаборатории понятно, что в воздухе одни вредные вещества и есть. Лучше бы пожарных машин прислали. А то – пробы воздуха
– Напрасно вы так…
– А! Пустое все это. Делать вам больше нечего… Походи с часок по улице без маски – и узнаешь, какая концентрация в воздухе вредных веществ. Когда задыхаться начнешь, узнаешь… – Женщина повернулась к толпе: – Еще одних дармоедов прислали, вещества вредные в воздухе искать. Пошли, бабы, по домам. Ну ее к чертовой матери, МЧС эту!
Люди разбрелись. К Тимохину вышел Гарин:
– Поговорил с народом, командир?
– Поговорил… В следующий раз ты с ним говорить будешь.
– Да, слышал я ваш разговор. Нехило эта Кулешова тебя прочесала.
– Весело, Витя, да?
– Да нет, командир, грустно!
– Самойлов настроил аппаратуру?
– Так точно!
– Четырнадцатый дом в зоне прослушивания?
– Частично. Надо ближе подъехать…
– Нельзя торопиться. Постоим здесь с часок, потом на другой конец улицы проедем, чтобы местные привыкли к нам; за поселок выйдем и только после этого встанем у магазина. Часов в одиннадцать. После того, как Крым переговорит по связи с Феофановым. Давай забирай муляжи приборов, да расходитесь по улице, берите «пробы» воздуха. И подготовьтесь к разговорам с местными. Чтобы врали правдоподобно. Я с Самойловым на прослушке буду.
– Район имитации работы под экологов?
– По улице пятьдесят метров в каждую сторону от перекрестка, от забора до забора каждой из сторон, захватывая все проулки и тупики.
– Ясно. – Гарин развернулся и крикнул в салон: – Ким! С аппаратурой и кислородными системами на выход!
– Вы с баллонами и защитными шлемами поаккуратней, особо не рисуйтесь. Применяйте в проулках, тупиках, где нет людей. Местные жители не имеют никакой защиты, и наша экипировка может вызвать раздражение. Так что защитное снаряжение держите в ранцах.
– Понял… Ким! – вновь крикнул в салон заместитель командира группы. – «Каму» и шлемы в ранцы!
– Понял!
Вскоре Гарин и Ким разошлись в разные стороны, неся перед собой приборы с ручками, индикаторами, кнопками и экранами, на которых прыгали цифры. Эти приборы ничего не контролировали, не проверяли – они применялись в качестве средств имитации, маскировки.
Тимохин взобрался в салон «Газели», присел рядом со старшим лейтенантом Самойловым и спросил у него:
– Установил прослушивание объекта?
– Так точно, – ответил специалист радиоэлектронной разведки.
– Ну, и что?
– Слышу голоса как минимум трех мужчин.
– О чем говорят?
– О том, что погода сегодня хреновая.
– Старший в этой компании проявляется?
– Да, пожалуй, один из присутствующих в доме явно командует остальными. Но в его командах ничего интересного для нас. Приказал некоему Сергею готовить завтрак, Степану набрать из колодца воды в бак. Всем надеть маски.
– По идее, старшим должен быть вернувшийся к родным пенатам Жорик, а его квартирантами – те мужики, что приехали с ним выбирать участки. Но вот что эти скупщики делают в районе сейчас, когда ни о каких сделках не может быть и речи?