Честное слово вора
Шрифт:
– Считай, что в глаз, – хмыкнул Колыма.
Хвастаться он не любил, а рассказывать посторонним о зэковских примочках просто не имел права. Пусть думают что хотят.
Колыма не заметил, что мужик, которого звали Саша Охотник, после его пренебрежительного ответа очень нехорошо на него посмотрел. Это был уже не первый такой взгляд. Мужик был завистлив, а кроме того, до появления Колымы считал себя в артели самым крутым, косил под блатного. Но делать это на глазах у настоящего блатаря он не решался, зная, что Колыма может заставить его отвечать за базар. Поэтому он постоянно чувствовал себя униженным. И чем дальше,
Вернее, не в огонь. Ненависть и зависть Саши Охотника пока только тлели, как иногда подолгу тлеет под землей торф, прежде чем разгореться настоящим пожаром.
Глава 28
С высокого обрыва открывался прекрасный вид на Тауйский залив Охотского моря. Сине-серая вода, кое-где еще усеянная белыми пятнами льдин, яростно билась в крутой берег; белые брызги пены летели на камни. Серое небо на горизонте сливалось с морем, становящимся там таким же серо-стальным. А если смотреть не прямо вперед, а немного в сторону, то были видны прихотливо изрезанная береговая линия и сопки, заслоняющие собой тундру.
Впрочем, с этого обрыва видом на Охотское море любовались редко. Туристов здесь отродясь не бывало, а местным жителям, обитавшим в полунищем рыбацком поселке, находившемся километрах в двадцати от Магадана, этот вид был привычен с детства и давным-давно наскучил. Только дети, часто игравшие на этом обрыве, иногда вставали на краю и смотрели на море, думая о кораблях и дальних странах.
Но сейчас игравшим детям было не до моря. После долгой зимы они стосковались по свежему воздуху и с упоением носились по берегу, гоняясь друг за другом и пиная старый истрепанный мяч. Снег уже почти совсем стаял, только кое-где оставались грязно-серые ноздреватые пятна. В одно из таких пятен и приземлился мячик после очередного удара.
Один из мальчишек побежал за ним, наклонился, чтобы подобрать, и вдруг замер, заинтересованно глядя на какой-то торчащий из снега предмет. Какой-то грязный серый камешек, просвечивающий розовым. Что это может быть такое? Нет, на камень, кажется, не похоже…
Под тонким слоем почвы в этом месте находился ледник, который постепенно оттаивал, в нем иногда обнаруживались разные интересные вещи. Поэтому мальчик, отложив мячик в сторону, стал отгребать от странного предмета снег.
– Толян, что ты там роешься?! Давай сюда! – закричал сзади один из его друзей, но тут мальчик вскочил с корточек и повернулся к приятелям. Лицо его было совершенно белым, губы тряслись.
– Т-там… Т-там… – заикаясь, произнес он, лихорадочно тыча пальцем в землю за спиной.
– Что такое? – Пацаны бросились к другу и, встав полукольцом, уставились на снег.
Из ледника вертикально вверх торчала кисть человеческой руки с грязными скрюченными пальцами. Именно один из этих пальцев и заметил Толян, подбирая мячик.
– Р-рука, – по-прежнему заикаясь, выговорил Толян.
– Надо взрослым сказать, – решительно заявил самый старший из пацанов. – Стойте здесь, я сейчас сбегаю.
Опергруппа из Магадана приехала через сорок минут. Это было очень неплохим результатом, учитывая состояние дорог и степень изношенности техники. Приехав, оперативники
Через полтора часа раскопки были закончены и страшные находки выложили на расстеленное рядом брезентовое полотнище. Четыре трупа здоровенных мужиков, трое из которых были в камуфляжах без погон и прочих опознавательных знаков, в кевларовых бронежилетах и шапочках «ночь».
Эти трое были убиты выстрелами в затылок, как предположил начальник опергруппы, немолодой опытный капитан; из чего-то простого – скорее всего «макарки» или «ТТ». По опаленным волосам возле входного отверстия было ясно, что стреляли практически в упор. Четвертый труп отличался от этих трех. Он был одет только в исподнее: длинные кальсоны и майку. Затылок у него был цел, но горло перерезано от уха до уха чем-то очень острым.
– Или лезвие, или финка, или еще что-то в этом же роде, – сказал капитан, осмотрев четвертого. – Да, задачка… Завалили их наверняка не здесь: скорее всего, привезли откуда-то и закопали. И я, кажется, даже догадываюсь, откуда и что это за птицы…
Он замолчал. Один из оперов, молодой лейтенант, нетерпеливо спросил:
– И кто они, по-вашему?
– Помните, в марте был наезд на квартиру Коли Колымы? Ну, того блатного, который сейчас в розыске? Вот мне и кажется, что это те самые ребята, которые тот наезд осуществляли.
– А зачем… – начал лейтенант, но его перебил другой опер, подошедший с другой стороны:
– Товарищ капитан, я сообщил в Магадан, сюда выехали.
– Кто?
– Областной судмедэксперт, прокурорские орлы во главе с Казаковым, какая-то шишка от РУБОПа, а от нашего областного управления сам Коробов.
– Ого!.. – удивленно протянул лейтенант. – Неслабо.
– Так и дело неслабое, – ответил капитан. – На такие дела всегда все начальство съезжается. Эх, только бы журналюги не пронюхали, а то ведь еще и они притащатся, как мухи на мед, будут путаться под ногами.
Лицо у капитана было хмурое, его одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, он терпеть не мог, когда на месте происшествия появляется высокое начальство, толку от которого все равно нет, а шума и напрасных криков – куча. Только работать мешают да понукают без нужды. С другой стороны, в его душе теплилась надежда, что дело об убийстве этих парней – совершенно явный «висяк», сразу видно – начальство у него заберет и поручит кому-нибудь из своих особо доверенных.
Так частенько бывало – иногда для того, чтобы действительно изо всех сил попытаться найти истинного виновника, а иногда и наоборот – чтобы ни в коем случае не нашли. Но капитана такие тонкости уже не интересовали. Он прослужил в милиции больше двадцати лет и давно понял, что чем меньше лезешь не в свое дело, тем лучше. Его интересовало одно – чтобы возня по этому делу не прибавилась к тем восьми, которые уже были у него в производстве.
В ожидании начальства он занялся своими непосредственными обязанностями: приказал подчиненным разогнать любопытствующих местных жителей, а сам снова внимательно осмотрел трупы и место, на котором их нашли. Он снял со всех четырех отпечатки пальцев, все сфотографировал и отправил одного из своих людей в Магадан с этими данными. Больше до прибытия начальства ничего особо нового ему обнаружить не удалось.