Честный враг – наполовину друг
Шрифт:
Я проснулся, как и всегда просыпался, если того требовали обстоятельства, за несколько минут до того, как «закукарекал» петух в моей трубке, и тут же встал. Я вообще не люблю подолгу нежиться в постели. Если проснулся, значит, пора вставать и заниматься делами.
Я подошел к окну и посмотрел в него. В том доме, откуда в конце дня выходил участковый, горел свет. Я заинтересовался этим обстоятельством. И не поленился сходить в темноте в гараж, чтобы взять бинокль, а потом через него посмотреть в окно, занавешенное лишь легкой тюлевой шторкой. Я увидел того самого участкового, стоящего, наклонившись, позади стула,
Засиделись... Обычно в это время за компьютером можно застать тех, кто работает в Интернете.
Какое-то смутное подозрение, хотя и подозрением это назвать было сложно, все же кольнуло меня, и я, включив компьютер, перебросил отдельные усеченные файлы на флешку, а остальное вместе с переброшенными материалами удалил со своего компьютера. Туда же, на флешку, перебросил и нужные электронные адреса, и еще кое-какие данные, после чего сам компьютер основательно подчистил, и ничто теперь уже не могло сказать, чем занимается и чем интересуется его владелец. На всякий случай отсоединил мобильник и сунул его в карман, чтобы не было понятно, каким образом я выхожу в Сеть.
В городской квартире у меня был ноутбук, с которого я имел возможность работать в Интернете более производительно, поскольку к квартире вела выделенная линия. И там можно будет использовать данные с флешки. Затем я еще раз внимательно исследовал саму флешку. Даст ли она хоть что-нибудь любопытному человеку? И пришел к выводу, что этот, грубо говоря, сгусток компьютерной памяти меня скомпрометировать никак не способен. Пусть кто угодно забирается в дом, ничего предосудительного он и здесь не найдет. Не отыщет даже патрона от пистолета, потому что в этом доме единственное оружие – мой бесствольный травматический пистолет «Оса». Но проводить в наше отсутствие обыск в доме может только тот, кто имеет какие-то подозрения. А против нас подозрения пока возникнуть не могут.
Пора было собираться и ехать.
– Давид! – позвал я.
Копченый вошел в комнату, он уже был готов к дороге.
На въезде в Грозный на уже хорошо знакомом посту опять по обе стороны дороги стояли инспектора дорожной патрульной службы. На выезде из города было остановлено несколько машин, на въезде – две груженые фуры. Но нас останавливать почему-то не стали. Наверное, инспектор слегка дремал на ходу и поздно услышал слабый звук двигателя моего «БМВ». Он посмотрел нам вслед, поднимать жезл было поздно. Так что мы въехали в свою столицу Чечни без эксцессов. А сейчас эксцессы уже могли бы быть, потому что я не стал проезжать мимо тайника и забрал оружие, оставленное в лесочке на временное хранение. И теперь и сам я, и Давид Копченый готовы были при необходимости применить оружие. Наверное, хорошо, что необходимости не возникло, мне было не до перестрелки – следовало проверить данные на Зубаира Джунидовича и по возможности использовать то, что я смогу использовать, для достижения своей цели.
Да и по времени нам следовало торопиться, пока люди не разошлись по рабочим местам. И потому я ехал без остановок на беседы с надоедливыми ментами, которые могут вмешаться в мои планы и затормозить продвижение к цели. А я, честно говоря, пока не знаю, какой лимит времени мне отпущен на все действия. И предпочитал поторапливаться. Я знал, что Жансари уходит на службу к половине девятого. До службы ей добираться около получаса. Следовательно, мне необходимо было успеть застать ее дома, имея в запасе хотя бы десять минут для разговора. И я едва-едва успевал к нужному времени. Но успел-таки.
Я оставил Копченого в машине, а сам поднялся на третий этаж. На мой звонок вышла престарелая тетушка Аймани.
– Здравствуй, Исрапил, – сказала она как обычно, солидным басом, и громко, затем выглянула в подъезд, словно проверяла, видит ли кто посторонний, как я пришел, и посторонилась, пропуская меня в квартиру.
– Здравствуйте, тетушка Аймани.
Она встретила меня широкой улыбкой, и видно было, что радость эта не напускная.
– Я рада, что тебя еще не поймали. Они опять на тебя кучу всякой грязи льют. По телевизору твой портрет показывали. Правда, там ты не похож на себя.
– Я привык к этому. Жансари еще дома?
– Дома, дома, – отозвалась из своей комнаты Жансари. – Я сейчас...
Она, как и мать, обладала громким низким голосом, только в отличие от матери, у которой росли почти мужские усы, у дочери на лице присутствовали и зачатки бороды. Это красоты ей не добавляло, и потому старший лейтенант милиции в тридцать с небольшим лет так замуж и не вышла. Тем более что мужчины в Чечне уже в большом дефиците. Война их не щадила на протяжении последних десятилетий, и это уже было заметно по количеству создаваемых семей.
– Солтанбек не звонил? – спросил я.
Солтанбек, брат Жансари, лежал в Лондоне в клинике, в которую по моей просьбе устроила его Катрин. Она же и лечение оплачивала. Гепатит он заработал еще в детстве, в те самые сложные времена для Чечни, когда в больницах только раненых оперировали, а лечить или просто не умели, или не хотели. Да и лекарств не было. Солтанбеку просто заглушили болезнь и выписали. Тетушка Аймани уже готова была смириться с медленным умиранием сына, когда кто-то из знакомых дал ей телефон старой подруги, моей мамы. Она позвонила мне. Я к тому времени уже обитал в лесах, но связаться с Катрин смог. Она все организовала.
– Звонил позавчера – лечат. Охал и ахал, когда ему счет показали. Нам не говорит сколько, но ужасается. Хоть ты скажи, сколько мы должны?
– Хорошее человеческое отношение оценить никак невозможно. Это, тетушка Аймани, я уже давно понял. И потому об этом разговор заводить не будем...
– Жансари, скоро ты? – позвала тетушка.
Молодая женщина вышла. Уже в форме, готовая идти к себе в районный паспортный стол, где служила инспектором. К ее услугам при подготовке документов я, кстати, не прибегал. Это выглядело бы требованием платы за услугу, которую оказала семье моя жена. И мне такие расчеты были не по душе. Но Жансари я несколько раз использовал.
– Что-то нужно? – спросила она серьезно и приготовила блокнот и ручку, чтобы записать.
Я продиктовал:
– Зубаир Джунидович Иналуков. Где проживает, и точные данные по дате рождения... Мне говорили, что ему на днях сорок лет стукнет. Хочу поздравить.
– Куда звонить? – спросила Жансари по-деловому.
– Номер прежний. Ты знаешь.
– Звать тебя как?
– Можешь Джабраилом называть... Джабраил Азнауров. Фамилию я не менял.
– Часа через полтора позвоню. У нас с утра планерка, потом запрос сделаю. Как ответ пришлют, сразу позвоню.