Честный враг – наполовину друг
Шрифт:
Водитель из-за руля так и не вышел, – остался караулить машину. А женщины с детьми и мужчина с переднего пассажирского сиденья пошли на пляж, где было промозгло и ветрено. Детям это не слишком нравилось, и они не играли, не бегали. Тем не менее шли рядом со взрослыми. Мы наблюдали и в бинокли, и без них, как группа неторопливо движется по пляжу. Дошли они до седьмой по счету кабинки для переодевания. Проверили путь. Но назад возвращались не через пляж, по опушке леса. Наверное, там было не так ветрено.
Сообщения от групп наблюдения приходили регулярно.
– «Первый», я «Пост пять». Прошли мимо нас, в метре.
– Я –
– Не наступили даже.
– «Первый», я – «Пост Четыре». Развернулись у нас под носом. На нос тоже не наступили.
В том же духе звучали и другие сообщения. Наблюдать за прогулкой группы было скучно. Самые опасные места они миновали благополучно. Рыбаки их интересовали мало, тем более что лодок было уже четыре, и все они располагались далековато от берега. Но это тоже до поры до времени. К нужному моменту одна из лодок приблизится к берегу.
Я слышал множество раз упреки в сторону своих соплеменников за то, что они женщинами и детьми прикрываются. Люди считают такое явление позорным. Но это происходит от незнания кавказского менталитета. Постороннему трудно понять, что такое женщина на Кавказе. Это не просто жена или мать. Женщина – это частица мужчины, и она себя всегда таковой чувствует. В смелости и хладнокровии женщины и дети стараются равняться на мужчин. А там, где нужно, они могут себе позволить и по-женски себя вести, и по-детски. А сам факт, когда женщины отвлекают внимание от своих мужчин, подвергая себя и своих детей опасности, говорит только об их характере. И мужчины этому не препятствуют, потому что женщины делают одно с ними дело.
Я смотрел на группу из женщин и детей и был уверен, что женщины, по крайней мере, точно знают, для чего совершается эта прогулка. И они идут на нее, не думая об опасности, которая может подстерегать самих женщин и их детей. Мужчина сказал, и они идут. И это правильно.
Но они идут туда для того, чтобы убить меня, Копченого и подполковника Студенкова. А потому и мы поступим правильно, когда попытаемся убить или захватить их мужчин. Они постараются выполнить свою задачу, мы – свою. И у нас больше шансов на успех, поскольку они считают, что их появление будет неожиданным для нас, и не подозревают, что мы им готовим. Так что фактор неожиданности все же на нашей стороне.
Единственная неувязка может возникнуть из-за неуступчивого характера моих земляков. Пусть они даже враги для меня, я не могу забыть и про то, что они мои соплеменники, и обладают характером, сходным с моим. Я уважаю свой характер. И уважаю, следовательно, их характер. Они неуступчивы и редко сдаются в плен. В этом случае может быть бойня, в которой, возможно, и нам что-то перепадет, потому что на ближней дистанции любая бойня обоюдоопасна. Но я иду на это сознательно, потому что не вижу иного способа докопаться до необходимых мне данных. Интерпол что-то накопал, но мне пока не дано узнать, что именно. Ангел не спешит открыть данные своей работы, а Рославлев, мне кажется, и не думает об этом. Он вообще видит нас с Копченым только исключительно как инструмент в своей работе. Удастся ли мне что-то в этой операции узнать, сказать трудно. Но другого варианта у меня нет. Самостоятельно выйти на старшего следователя по особо важным делам я не могу и подобраться к нему тоже возможности не имею. Из следственного комитета можно только бежать, а попасть туда можно только в наручниках. И дом, в котором живет Асхаб Гойсумович, считается элитным и наполовину правительственным. Там не только дом, там даже двор охраняется. А кроме старшего следователя я не знаю ни одного человека, кого мог бы узнать интересующие меня сведения.
Следовательно, даже для получения минимального результата я вынужден идти на эту операцию. И вынужден идти вместе с теми, кто еще недавно ловил меня. Правда, не так активно, как чеченские менты, тем не менее...
В начале первого часа подполковник Рославлев вдруг заявил:
– Поскольку я официально считаюсь руководителем этой операции, я в приказном порядке отправляю отдыхать и Студенкова, и Азнаурова с помощником. Сейчас вызову машину, вас отвезут. Отдых до четырех часов. В четыре забираем обоих, но привозить будем, как и планировалось, поочередно...
– Но, – попытался я возразить.
– Здесь мы без вас постараемся справиться. Не переживайте, товарищ подполковник...
– Мы с Копченым выспались в самолете, – недовольно заявил Людоед. – Зачем ехать?
– Чтобы в критический момент не смотреть сонными глазами на ствол чужого пистолета.
– Это не так. Нас отдых только расслабит, – не согласился Исрапил Хамзатович.
И в этом он был прав, поскольку я по собственному опыту знаю немало случаев, когда после отдыха люди теряли концентрацию внимания и попадали в неприятное положение.
– Я поддержу Людоеда, – сказал я категорично, хотя практически не спал нынешней ночью. – Мы в рейдах по нескольку суток не спим нормально. По пятнадцать минут сна через несколько часов – это для нас естественно. Боевое сознание от этого находится в возбужденном состоянии. И потому считаю, что будет только хуже для дела, если мы ляжем отдыхать.
– Как бывший коллега по роду войск поддержу Алексея Владимировича, – вмешался в разговор и Ангел. – Расхолаживаться не стоит... А потом... кто и когда доверил подполковнику Рославлеву общее командование? По моим сведениям, даже согласования такого вопроса не возникало. Иначе я потребовал бы предоставить командование мне или комбату, поскольку мы разрабатывали операцию, и мы является ее основными действующими лицами. Ну, я разве что только частично...
Рославлев только хохотнул от такого всеобщего отпора.
– Для них же стараюсь...
– А они стараются для себя.
Подполковнику ФСБ осталось только плечами пожать.
– «Первый», я «Пост восемь». Со стороны города в лес вошла группа кавказцев. Девять человек. Со свертками. Судя по размерам свертков и по конфигурации, у них с собой не менее трех автоматов. Рассыпаются цепью. Выдвигаются в сторону пляжа...
– Слишком рано они засуетились, – посмотрев на часы решил Ангел.
– Нормально, – высказал авторитетное мнение Рославлев. – Прочешут лес. Успокоят Абдулкадырова. Тот без проверки идти не желает. «Пост восемь», присмотрись, переговорных устройств у них не видно?
– В открытую не несут...
– Могут носить в карманах в районе плечевого пояса. Это обычное дело. Посмотри.
– Из всех только двое в «камуфляже», остальные в цивильном. Не вижу «переговорок».
– Пошли «Седьмого» наблюдать за ними со спины.
– «Пост семь» готов, – раздался новый голос. – Пусть продвинутся чуть дальше. Здесь лес жидкий. Через полторы минуты выхожу.