Четверка
Шрифт:
– А ежели целитель в темнице не один, а ты туда явишься? И, не дай боги, у тебя закончится сила?
– довод был весомым. Но ведь и Никодим мог оказаться в таверне или еще где-то на людях, где появление чужака сразу будет заметным. Но это, пожалуй, не так пугало, как возможность застрять в темнице.
Хотя знай Витька, что его ожидает, он ни за что не уступил бы, но он не знал, и потому поддался уговорам. Никодим, так Никодим.
Мальчишки долго обговаривали детали. Решили дождаться ночи. Темная накидка с капюшоном, подаренная еще МарьИванной, должна была помочь портальщику
Понятно, что спланировали они все, как дети, даже не задумавшись, как сумеет не особо крепкий мальчишка справиться хотя бы с таким противником, как Никодим. Но это Витька понял немного позже.
Потом они долго подбирали подходящий образ Никодима, больше от волнения, чем по необходимости, а когда, наконец, стемнело, боярич сосредоточился на картинке, и Витька, поймав изображение, нырнул в портал.
В этот раз концентрация далась легче. Голова почти не болела, но прыжок забрал больше половины маны. Беглец успел отъехать довольно далеко на север - здесь было ощутимо холоднее.
Ничего похожего на таверну видно не было. Плохонькая дорога, полянка, окруженная деревьями, пустая самоходка, почти воткнувшаяся в какой-то ствол. Тишина нарушалась лишь звуками леса и ничем не настораживала.
Никодима сначала Витек и не увидел. Он медленно подобрался к тележке, заметил что-то блестящее и нагнулся, чуть подсветив руки оранжевым ореолом силы. Подобрав пять разбросанных монет, он небрежно сунул их в карман джинсов и вдруг приметил на траве темные пятна. Витек резко поднял светящуюся руку и, наконец, увидел Никодима - и его замутило.
Беглец лежал на траве под самоходкой, а вокруг все было залито кровью - кто-то безжалостно перерезал бывшему управителю горло. А может даже перерубил топором - голова ворюги была почти отделена от тела. Недолго он пробыл богатым и свободным.
Страшная рана еще кровила - убийцы побывали здесь совсем недавно.
Позади хрустнула ветка, и Витька от страха метнулся в сторону, но был схвачен сзади за рубашку сильной рукой.
– А вот и незваные гости пожаловали, - поднявшийся из-за телеги убийца, в отличие от давешних разбойников, был одет богато, даже пышно, в кафтан с буфами, а длинноватое лицо с тонкими чертами украшала аристократическая бородка. И говорил он слащаво, с тщательным выговором, вот только на нарядном кафтане хорошо были заметны брызги крови. Изысканный бандит внушал ужас, и Витька замер. Он впервые в жизни понял, что испытывает кролик, глядя в глаза удаву.
– А еще магичит, сопляк, - лениво протянул второй, тот, что держал мальчишку сзади. Витька его так и не увидел, но при слове "магичит" словно очнулся. Ни о чем не задумываясь, просто от ужаса, он рванулся вперед и активировал портал. Рубашка с треском порвалась, и где-то позади застыла в провале ругань разбойника.
О недостатке маны Ходок вспомнил, только вывалившись на полпути из портала. Он упал с высоты и больно ударился локтем при падении, но ничего не сломал, - не так уж плохо, если учесть, что переносился он без всякой точки возврата, не к цели, а куда угодно, лишь бы подальше. Его просто потянуло обратно в исходную точку.
И не дотянул он до приюта совсем немного: неподалеку уже виднелась знакомая роща. Пятнадцать минут ходу, и он дома. Ходок печально усмехнулся: давно ли приют стал для него домом? Но там был брат. А значит, дом.
Вот только подняться с земли не было сил. Витька долго мотал головой, словно прогоняя жуткие картинки. Казалось, все случилось мгновенно и не с ним, но перед глазами все еще стояли кровавые лужи. Он, как наяву, видел перерезанную глотку Никодима и страшное в своей благообразности лицо убийцы.
Только минут десять спустя портальщик понял, что накатившая слабость вызвана не только страхом. Мелькавшая прежде на периферии зрения иконка маны полностью обнулилась. Ее просто не стало. Перегорел! Допрыгался!
На мгновение Витька позволил себе поддаться отчаянию, потом сообразил, что изначально, после переноса, сила тоже никак не проявлялась. А значит, надо было только подождать. Неизвестно сколько, может быть, пару дней, может, больше, но вот только дождутся ли его Сашка и МарьИванна?
Мучительным усилием он заставил себя подняться с холодной земли, слишком хорошо ощущавшейся через прореху в рубахе, и медленно, натыкаясь на деревья при слабом свете луны, побрел через рощу к приюту.
Минут через десять ему послышались голоса. Он на мгновение замер, прислушиваясь, и начал двигаться осторожнее. Потом между деревьев замелькал огонек - сердитый светлячок упорно бился о стенки светильника, озаряя знакомую поляну со сделанными из пней табуретами и столиками.
Вокруг одного из столов сидели трое учителей и повариха. На столе стоял глиняный кувшин, из которого Феоктист разливал что-то прозрачное в небольшие деревянные стопочки. Витек прислушался. Звонкий голос тетя Глаши было слышно издалека:
– Не уйду я никуда из приюта, детишек не брошу.
– Да пойми, не можем мы теперь тебе жалование платить, - возражал Горимир.
– Без оплаты работать буду, - настаивала повариха.
– Небось, Антипка мой заработает семье на хлеб. Да и сама при котле прокормлюсь.
– Да кашу и мы сготовим. Не пропадем - крупы до зимы хватит. Да и охотники мясом подсобят, четверо их теперь у нас. А вот одежу на осень детишкам справить не на что, ведь растут! Вовремя подгадал Никодимка, сбежал и все жалованье с собой увез. Пусть ему Ярила воздаст за его лукавство.
Ярила ему уже воздал, - при страшном воспоминании Витьку слегка передернуло. Не пошли ворюге впрок чужие деньги. Мальчишка вдруг вспомнил о подобранных монетах. Он их даже не разглядел, но приютским они наверняка пригодятся больше. Слова Горемира вдруг вызвали ничем не объяснимые угрызения совести.
Придержав одну монетку для себя на всякий случай, Ходок вытащил из кармана остальные четыре и уже в открытую подошел к столику. Заметив его, Феоктист торопливо прикрыл рукою стопку. Оттуда сильно потянуло самогонкой, но Витька сделал вид, что ничего не заметил. Повод пить горькую у милсов был самым подходящим.