Четверо Благочестивых. Золотой жук (сборник)
Шрифт:
В данном случае появилась слабая надежда на то, что эти люди, которые вознамерились бросить вызов закону, в кураже переоценили свои силы. Письмо, в котором содержалось это обещание, было тем самым письмом, о котором сэр Филипп столь беспечно упомянул в разговоре с секретарем. Пришло оно по почте, и в нем была указана дата, а также место и время отправления: Белэм [29] , 12 часов 15 минут.
– Вопрос в том, – в некоторой растерянности говорил суперинтендант Фалмут, – стоит ли окружить вас полностью,
29
Район в южной части Лондона.
Слова эти были адресованы сэру Филиппу Рамону, который, уронив голову на руки, сидел у себя в кабинете в огромном мягком кресле.
– Приманку из меня хотите сделать? – резко спросил он.
– Не совсем так, сэр. Хотим дать этим людям шанс…
– Я все прекрасно понимаю, – в голосе министра послышалось раздражение.
Детектив продолжил:
– Мы уже выяснили, как адская машина попала в парламент. В тот день, когда это произошло, видели, как в здание парламента входил мистер Баскоу, старик, депутат от Северного Торрингтона.
– И что? – удивился сэр Филипп.
– На самом деле в тот день мистера Баскоу и близко у здания парламента не было, – спокойно пояснил сыщик. – Мы могли об этом и не узнать – его имя не значилось в списках голосовавших. Но мы до сих пор работаем над этим делом, и всего пару дней назад случайно все выяснилось.
Сэр Филипп вскочил и стал нервно ходить по кабинету.
– Отсюда следует, что они прекрасно осведомлены о жизни в Англии, – твердо сказал он.
– Да, очевидно, и в этом кроется главная опасность.
– Но, – нахмурился политик, – вы говорили, что нам нечего бояться… Что никакой опасности нет.
– Сэр, опасность заключается в том, – тихо заговорил детектив, напряженно всматриваясь в министра, – что люди, способные так изменять свою внешность, не могут быть обычными преступниками. Я не знаю, что за игру они затеяли, но играют они мастерски. Один из них, как видно, настоящий дока в подобных вещах, и именно его я боюсь… сегодня.
У сэра Филиппа нервно дернулась голова.
– Я уже устал от всего этого! Устал… – он с силой хлопнул по краю стола открытой ладонью. – Сыщики, маски, убийцы! Это все уже превратилось в мелодраму!
– Нужно потерпеть еще день или два, – как можно убедительнее произнес офицер. «Четверо благочестивых» действовали на нервы не только министру иностранных дел. – К тому же мы еще не решили окончательно, что будем делать сегодня вечером, – добавил он.
– Поступайте как хотите, – бросил сэр Филипп и поинтересовался: – Мне сегодня разрешат ехать в парламент?
– Нет, это в наши планы не входит, – ответил детектив.
Сэр Филипп на секунду задумался.
– Насколько я понимаю, все ваши действия держатся в тайне?
– Секретность абсолютная.
– Кто о них знает?
– Вы, комиссар столичной полиции, ваш секретарь и я.
– И больше никто?
– Ни один человек. С этой стороны опасность не угрожает. Если ваша безопасность зависит от секретности ваших перемещений, бояться нечего.
– Вы свои планы где-нибудь записываете? – спросил Филипп.
– Нет, сэр, мы ничего не записываем. Все приготовления обсуждаются устно. Даже премьер-министру о них ничего не известно.
Сэр Филипп облегченно вздохнул.
– Это хорошо, – заметил он, когда сыщик поднялся, собираясь уходить.
– Мне еще нужно встретиться с комиссаром. Это займет не больше получаса, а тем временем я советую вам не выходить из комнаты, – сказал он.
Сэр Филипп вышел вместе с ним в приемную, где сидел Гамильтон, его секретарь.
– В последние день-два, – сказал Фалмут, когда один из его людей подошел к нему и стал помогать надеть плащ, – меня не покидает неприятное чувство, можно сказать, чутье подсказывает, что за мной постоянно наблюдают. Поэтому я решил передвигаться исключительно на автомобиле: за ним не уследить так, чтобы не привлечь к себе внимания. – Он сунул руку в глубокий карман и достал большие защитные очки. Надевая их, сыщик несколько смущенно усмехнулся. – Это моя единственная маскировка. И я могу сказать, сэр Филипп, – добавил он с сожалением в голосе, – что впервые за двадцать пять лет службы чувствую себя в дурацком положении.
Когда Фалмут ушел, министр иностранных дел вернулся в свой кабинет и сел за письменный стол.
Он ненавидел оставаться один, это пугало его. То, что в доме находилось еще два десятка полицейских, не помогало побороть нахлынувшее чувство одиночества. Страх перед «Четверкой» не покидал его, и это до такой степени истощило нервы бедного министра, что теперь даже малейший шум раздражал его. Он взял лежавшую рядом с чернильницей ручку, покрутил ее, думая о чем-то своем, стал механически водить ею по промокательной бумаге и разозлился, увидев, что нарисовал несколько четверок.
А стоил ли законопроект всего этого? Стоит ли ради него идти на такой риск? Нужна ли кому-нибудь такая жертва? Эти вопросы он снова и снова задавал себе, пока вдруг не подумал: какая жертва? Какой риск?
– Еще ничего не произошло, я уже думаю о самом худшем, – пробормотал он, отшвырнул ручку, и повернулся к столу боком. – Совсем не обязательно, что они сдержат свое слово… Да что тут говорить, невозможно же, чтобы они…
Тут в дверь постучали.
– Суперинтендант? – удивился министр иностранных дел, когда стучавший вошел. – Уже вернулись? Так скоро?
Детектив, энергично смахивая носовым платком пыль с усов, вынул из кармана официального вида голубой конверт.
– Лучше оставлю это у вас, – негромко, чтобы не было слышно за дверью, сказал он. – Только я вышел за порог, как подумал: «Ведь всякое может случиться, мало ли что».
Министр принял конверт.
– Что это? – спросил он.
– Если бы кто-нибудь случайно увидел, что я ношу этот документ с собой, для меня это была бы настоящая катастрофа, – сказал сыщик и развернулся, собираясь уходить.