Четверо Благочестивых. Золотой жук (сборник)
Шрифт:
– И уже тогда было известно, что это дело рук «Четверки»? – спросил редактор.
Уэлби отрицательно покачал головой.
– Даже я тогда еще о них не слышал, – с сожалением сказал он и спросил: – А вы что-нибудь уже предприняли?
– Я поговорил со швейцарами и посыльными, со всеми, кто тогда был на работе, но как проник в здание и ушел из него наш загадочный друг (я не думаю, что их было несколько), остается загадкой. Нет, это в самом деле что-то невероятное. Знаете, Уэлби, у меня появилось какое-то необъяснимое чувство… Клей на конверте был еще влажный,
– А окна не были открыты?
– Нет, все три были закрыты и заперты. Через них в кабинет попасть было невозможно.
Прибывший на место происшествия для сбора информации сыщик подтвердил это мнение.
– Человек, написавший письмо, покинул комнату не более чем за минуту до того, как вы туда вошли, – заключил он и принялся изучать письмо.
Будучи молодым и энергичным человеком, детектив провел тщательнейший осмотр помещения. Он перевернул ковры, простучал стены, обыскал шкафы и потратил еще немало времени и сил на то, чтобы измерить все складной линейкой.
– У нас многие ребята посмеиваются над детективными рассказами, – пояснил он редактору, в изумлении наблюдавшему за его действиями. – А я вот перечитал всего Габорио и Конан Дойла и верю в важность мелких деталей. Скажите, тут не было сигарного пепла или чего-нибудь в этом роде? – с надеждой в голосе спросил он.
– Боюсь, что нет, – мрачно ответил редактор.
– Жаль, – сказал сыщик, и, завернув «адскую машину» с торчащими из нее проводами в бумагу, откланялся.
Через какое-то время редактор поведал Уэлби, что почитатель Шерлока Холмса целых полчаса ползал с лупой по полу в его кабинете.
– Он нашел полсоверена, которые я потерял несколько недель назад. Хоть какая-то польза…
В тот вечер о том, что на самом деле произошло в кабинете редактора, узнали только Уэлби и издатель. И все же по отделу помощников редактора прокатился слух, что в «святая святых» что-то произошло.
– Слышали, шеф сжег пробки у себя в кабинете и испугался смертельно, – сказал обозреватель портовых новостей.
– Да ну? – удивился специалист по погоде, отрываясь от своих таблиц. – А знаете, со мной недавно такая же история приключилась: захожу я вчера…
Прежде чем сыщик ушел, редактор предупредил его:
– О том, что случилось, знаете только вы и я, – сказал он, – так что, если об этом станут говорить, я буду знать, что информация просочилась из Скотленд-Ярда.
– Можете не сомневаться, от нас никто ничего не узнает, – ответил детектив. – У нас и так неприятностей хватает.
– Вот и хорошо, – кивнул редактор, и слова эти почему-то прозвучали как угроза.
Итак, Уэлби и редактор держали происшествие в секрете до тех пор, пока до отправки следующего номера в печать оставалось не больше получаса.
Человеку малосведущему это может показаться невероятным, но большинство тех, кто заведует выпуском газет, по своему опыту знают, что новости имеют печальную особенность распространяться еще до того, как газета сходит с печатных станков.
Нечестный наборщик (а даже среди наборщиков попадаются нечестные люди), бывает, перепишет на бумажечку особо важную или срочную новость, а потом выбрасывает ее через условленное окно, за которым терпеливо дежурит неприметный человечек, он тут же подхватывает ее и мчится в редакцию конкурирующей газеты, где продает дороже золота. Такое бывает.
Но в редакции «Мегафона» шум начался в половине двенадцатого, поскольку только в это позднее время помощники редактора узнали о «чрезвычайном происшествии».
Новость была действительно сенсационной, и «Мегафон» отвел половину первой страницы на заголовки типа: «Снова “Четверо благочестивых”», «Чрезвычайное происшествие в редакции “Мегафона”», «Дьявольская изобретательность», «Очередное письмо с угрозами», «“Четверо” обещают исполнить свое намерение», «Удивительный документ», «Спасет ли полиция сэра Филиппа Рамона?»
– Прекрасная статья, – довольно проворчал редактор, читая корректурный оттиск.
Собираясь уходить, он у самой двери столкнулся с Уэлби и остановился, чтобы поговорить с ним.
– Неплохо, – выдал свою оценку многоопытный Уэлби. – Я думаю, что… Слушаю вас.
Последние слова были обращены к посыльному, который появился у двери в сопровождении какого-то незнакомого мужчины.
– Этот джентльмен хочет с кем-то поговорить, сэр… Он немного взволнован, и я подумал, может, что-то важное. Он иностранец, я ничего не могу понять из того, что он говорит, поэтому и привел к вам, мистер Уэлби.
– Что вам угодно? – спросил у незнакомца редактор по-французски.
Мужчина покрутил головой и произнес что-то на непонятном наречии.
– А, испанский! – воскликнул Уэлби и заговорил на этом языке: – Что вы хотели?
– Это редакция этой газеты? – мужчина достал из кармана грязный экземпляр «Мегафона».
– Да.
– Могу я поговорить с редактором?
Редактор посмотрел на него с подозрением.
– Я редактор, – сказал он.
Мужчина быстро оглянулся, потом чуть подался вперед и не очень уверенно произнес:
– Я – один из «Четырех благочестивых».
Уэлби сделал шаг вперед и внимательно осмотрел испанца.
– Как вас зовут? – быстро спросил он.
– Мигель Тери, я из Хереса, – ответил мужчина.
В половине одиннадцатого движущийся в западном направлении кеб, на котором Пуаккар и Манфред возвращались с концерта, пересек Хановер-сквер и свернул на Оксфорд-стрит.
– Вы просите отвести вас к редактору, – пояснял Манфред, – вас ведут наверх к кабинетам, там вы кому-нибудь объясняете, с чем пожаловали, перед вами извиняются и говорят, что ничем вам помочь не могут, они очень вежливы, но не настолько, чтобы провести вас до выхода на улицу, поэтому, блуждая в поисках выхода, вы подходите к кабинету редактора и, зная, что его нет на месте, проскальзываете внутрь, делаете там все что нужно, выходите, закрываете за собой дверь, если никого нет рядом, или делаете вид, что прощаетесь с кем-то внутри, если вас кто-то видит, и вуаля!