Четверо Благочестивых. Золотой жук (сборник)
Шрифт:
– И теперь это не взорвется? – спросил Манфред.
– Теперь это не опаснее чашки шоколада.
Пуаккар вытер стеклянный стержень тряпочкой, поставил пузырек на место и повернулся к товарищу.
– Что теперь? – спросил он.
Манфред ничего не ответил. Он отпер старый сейф, стоявший в углу комнаты, извлек из него полированную деревянную шкатулку, открыл и показал Пуаккару ее содержимое.
– Если Тери действительно так хорош, как он говорит, вот то, что приведет сэра Филиппа Рамона к смерти, – сказал он. – На эту приманку он непременно клюнет.
– Весьма изобретательно, – коротко прокомментировал Пуаккар и добавил: –
Прежде чем ответить, Манфред закрыл шкатулку и вернул ее в сейф.
– Понимает ли Тери, что он – четвертый из «Благочестивых»? – уточнил он и, подумав, сказал: – Думаю, что нет. Тысяча фунтов – это примерно тридцать три тысячи песет, к тому же обещано помилование… Но девушка в Хересе…
У Смита, репортера, появилась блестящая идея, и он поспешил поделиться ею со своим начальником.
– Неплохо, – похвалил его редактор, что означало: идея действительно стоящая. – Совсем неплохо.
– Мне просто пришло в голову, – скромно сказал довольный репортер, – что кто-то из четверки может быть иностранцем и не понимать ни слова по-английски.
– Верно, – согласился редактор. – Спасибо за предложение. Сегодня же этим займусь.
Итогом этого разговора было то, что на следующее утро «Мегафон» появилась с полицейским объявлением на французском, итальянском, немецком и… испанском.
Глава V. Чрезвычайное происшествие в «Мегафоне»
Возвращаясь с обеда, редактор «Мегафона» встретил на лестнице издателя. Мысли моложавого на вид издателя были заняты новым проектом (а редакция «Мегафона» это место, где каждый день рождаются новые проекты), но он отвлекся и поинтересовался «Четырьмя благочестивыми».
– Шумиха продолжается, – ответил ему редактор. – Люди только и говорят, что о предстоящем обсуждении законопроекта, а власти делают все возможное, чтобы защитить Рамона от покушения.
– А общее настроение?
Редактор пожал плечами.
– Несмотря на бомбу, никто не верит, что действительно что-нибудь произойдет.
На мгновение издатель задумался, а потом спросил:
– А вы что думаете?
Редактор рассмеялся.
– Я думаю, что угроза не будет исполнена. Во-первых, это будет не так-то просто сделать. Если бы «Четверка» заранее не предупредила Рамона, у них бы могло что-нибудь получиться, но теперь…
– Поживем – увидим, – сказал издатель и направился домой.
Поднимаясь по лестнице, редактор задумался, сколько еще «Четверка» будет снабжать его первосортным сенсационным материалом. Ему очень захотелось, чтобы они все же попытались привести в исполнение свою угрозу, пусть даже потерпят неудачу, а в том, что так и будет, он ни секунды не сомневался.
В его кабинете было темно, дверь заперта. Он порылся в кармане, нашел ключ, повернул его в замке, открыл дверь и вошел.
«Хотел бы я знать…» – подумал он, протягивая руку и нажимая кнопку включения света. И в эту секунду что-то ослепительно сверкнуло, на миг вспыхнуло пламя, и кабинет снова погрузился в темноту.
Удивившись, он вышел в коридор и потребовал переносную лампу.
– И вызовите электрика, – рявкнул он. – Опять эта чертова пробка сгорела!
Когда принесли лампу и вошли в кабинет, выяснилось, что вся комната заполнена ядовитым дымом, и электрик первым заметил, что все лампочки выкручены из патронов и аккуратно сложены на столе. От одного пустого патрона тонкий вьющийся проводок вел к маленькой черной коробочке, из которой и валил густой дым.
– Откройте окна, – приказал редактор и, когда принесли ведро с водой, осторожно опустил в него странную коробочку.
И лишь после этого редактор у себя на рабочем столе обнаружил письмо – зеленовато-серый конверт. Он поднял его, повернул и распечатал, обратив внимание, что клей еще был влажным.
«Уважаемый сэр!
Включив сегодня вечером свет, Вы, возможно, решили, что стали жертвой одного из тех “чрезвычайных происшествий”, о которых Вы так любите писать в своей газете. Мы должны извиниться перед Вами за те доставленные неудобства. Причиной Вашего замешательства стало отключение лампы в кабинете и замена ее на нехитрое устройство, содержащее порошок магния. Уверяем Вас, что точно так же просто было присоединить заряд нитроглицерина, что сделало бы Вас собственным палачом. Мы устроили это для того, чтобы продемонстрировать серьезность своего намерения привести в исполнение наше обещание относительно законопроекта об экстрадиции. Нет такой силы, которая смогла бы защитить сэра Филиппа Рамона от уничтожения, и мы просим Вас, как человека, руководящего огромной силой, добавить свой вес на чашу весов справедливости и призвать правительство отказаться от необоснованной меры, что спасет не только жизни множества тех безобидных людей, которые нашли приют в Вашей стране, но и жизнь министра, чьим единственным недостатком для нас является его излишнее усердие, направленное на недостойное дело.
– Вот так так! – пробормотал редактор и, вытирая лоб, посмотрел на мокрую коробочку, спокойно плавающую в ведре с водой.
– Что-то стряслось, сэр? – простодушно поинтересовался электрик.
– Ничего, – услышал он резкий ответ. – Заканчивайте работу. Вставьте на место лампочки и уходите.
Электрик, любопытство которого разыгралось не на шутку, тоже посмотрел на плавающую коробочку с обрывком провода.
– Интересная штучка, сэр, – сказал он. – Если бы вы спросили меня…
– Я не собираюсь вас ни о чем спрашивать. Заканчивайте работу, – перебил его великий журналист.
– Прошу прощения, сэр, – сник умелец.
Через полчаса редактор «Мегафона» уже обсуждал ситуацию с Уэлби.
Уэлби, самый известный в Лондоне редактор-международник, широко улыбался, не скрывая удивления.
– Я всегда знал, что эти ребята настроены серьезно, – жизнерадостно сообщил он, – и более того, я почти уверен, что обещание свое они сдержат. Когда я был в Генуе, – львиную долю попадавшей к нему информации Уэлби получал из первых рук, – когда я был в Генуе… Или это было в Софии?.. Там я встречался с человеком, который рассказал мне о деле Треловича. Ну, вы помните, это один из тех, кто убил сербского короля. Так вот, однажды вечером он пошел в театр… и ночью его нашли мертвым на площади с рапирой в сердце. У этой истории есть две очень интересных особенности. – Международник принялся загибать пальцы. – Во-первых, генерал был известным фехтовальщиком и имеются доказательства того, что он был не казнен, а убит на дуэли. Во-вторых, на нем был корсет (сейчас многие офицеры вслед за немцами взяли моду носить такие), и один из его противников, узнав это, вероятно в ходе поединка, заставил генерала снять его. В общем, когда его нашли, корсет лежал рядом.