Четверо с базарной площади
Шрифт:
Железо на Генкиной крыше, если ступать по нему ногами, грохотало, как минометная батарея. К тому же на крутом скате можно было не удержаться и головой вниз нырнуть прямо на кирпичный завал в саду Толстого.
Решили, что наблюдать будет кто-нибудь один, остальные подстраховывают.
Генка и Фат были уверены, что выяснят, кому спускаться, между собой. Но Толячий вдруг так убедительно заканючил предоставить это право ему, что и более сильные натуры не выдержали бы.
Толячий доказал,
— Ну, это все равно, — сказал Генка. — Мы не делили: кто что. Хочешь ты — давай ты.
— Но замри, и чтобы — ни скрипу! — сердито напомнил Фат.
Сразу пригодилась веревка. Они крепко обвязали одним ее концом правую ногу Толячего, и он стал медленно выползать через пролом на крышу. Толячий прижимался к железу всем телом и скользил неслышно. Ему и усилий-то почти не надо было делать: если бы не веревка, на которой удерживали его, он через минуту уже спикировал бы в сад к Толстому.
Быстро темнело, но отсюда, с третьего этажа, фигура Толячего просматривалась хорошо.
Он приподнял левую руку.
Это был условный сигнал — Толячий достиг ржавого водостока, через щели которого легко просматривались калитка и двор садовладельца. Друзья остановили движение веревки и закрепили ее вокруг кирпичной кладки.
Ненадолго приподнятая правая рука будет означать появление во дворе человека. Приподняты обе руки — «Тащите назад!».
Фат, Генка и Слива наблюдали за Толячим, не отрывая глаз.
А время шло, и темнота становилась гуще.
Слива по нескольку раз в минуту глядел на часы.
Без двадцати пяти минут восемь… Без двадцати… Без пятнадцати… Чтобы разглядеть стрелки часов, пришлось отойти к противоположной стене чердачного этажа.
Фат и Генка — оба высунулись по грудь из пролома, чтобы не прозевать сигналов.
Толячий, откинув правую руку назад, быстро поднял и опустил ее.
Генка машинально загнул указательный палец.
«Есть!..» — выдохнул Фат. Труды их начинали оправдывать себя.
Толячий снова приподнял и опустил руку. Генка загнул большой палец. Ни скрипа калитки, ни шагов они не слышали. События во дворе свершались в абсолютном безмолвии.
Еще взмах правой руки.
Потом сразу — еще…
И вдруг Толячий, отведя обе руки назад, замер.
Генка и Фат на всякий случай отвязали веревку.
Толячий не двигался, будто окаменевший над желобом водостока.
Генка постучал ребром ладони по натянутой веревке. Толячий не шелохнулся.
Потом он резко взмахнул обеими руками.
Генка, Фат и Слива потащили его к себе.
Генка впервые пожалел, что монастыри и монахи отошли в прошлое, что давно уже никто не верит
Но все обошлось без вмешательства сверхъестественных сил. С крыши всего раза два послышался едва уловимый шорох.
Толячий плюхнулся на кирпичный пол и прежде всего схватился за узел.
— Нога отмерла!
Друзья помогли ему избавиться от жгута.
— Пятеро уже! — задыхаясь, начал шепотом докладывать Толячий. — Открыли трубу в подвал! Я ждал — один начал спускаться!
— Кто?! — быстро спросил Фат.
Генка и Слива напряженно прислушивались около люка.
— Не знаю! Темно! — Толячий облизал губы. — Толстого разглядел! А четверых — не знаю!
Генка подбежал к ним и потащил к люку.
— Вниз!
Они на цыпочках спустились по шаткой железной лесенке на второй этаж, чуточку быстрее — на первый и залегли вокруг пролома в котельную.
«Надо было Толячему остаться у желоба!» — подумал Генка. И сам спохватился: откуда бы они узнали тогда, что надо следить за подвалом?
— Я слезу. Может, они только возьмут что-нибудь? — шепнул Фат.
Генка больно сдавил ему предплечье, и в совершеннейшей тишине стало различимо шебуршанье в котельной.
Они инстинктивно отодвинулись от пролома.
Шебуршанье стало явственней.
Впереди Генка, за ним Толячий, Слива и Фат взбежали на второй этаж.
Высунулись во двор, наблюдая за подвальным окошком.
Тихо звякнуло в помещении котельной железо. Потом какой-то невнятный шум…
Фат затаился над лестницей первого этажа.
Минута прошла в молчании.
— Лезут сюда! — шепнул Фат, отскакивая от двери. Шепнул одними губами, но показалось, что он крикнул это.
Слива метнулся к лесенке на третий этаж. Генка поймал его за рукав, показал в темноте на пробитые стены.
— Если что, можно выпрыгнуть! — шепнул он.
На худой конец, отсюда действительно можно было выпрыгнуть. В крайнем случае — сломаешь ноги…
Друзья упали возле широкого пролома, за кучами битого кирпича и остатками внутренних переборок, что были похожи теперь на фантастические развалины древней крепости.
Генка, а по его примеру и остальные переместились чуть вправо за своими укрытиями, чтобы в призрачном, едва уловимом свете звезд, который сочился через пролом, видеть хотя бы дверь.
Неторопливые, осторожные шаги по каменной лестнице. Шли двое…
Их силуэты задержались в дверном проеме.
— Что за игрушки… — пробормотал первый.
— Откуда я знаю… — негромко ответил второй и длинно выругался. — Спички есть?
— Зажигать нельзя.
— Ну, подождем… — ответил второй и снова выругался.