Четверо с базарной площади
Шрифт:
— Это мы у Быстряка найдем! — заверил Слива. — Или лучше у тети Розы за сарайкой. Туда к ним с коровьего рынка дыра есть, никогда никто не заметит!
— Родителям мы потом объясним… С утра не ели, наверное? Вот вам двадцать рублей. Берите, берите… Запишем в следственные расходы! Хоть семечек по дороге купите. До темноты скрывайтесь, как хотите, чтобы не испортить дело в последние минуты. А где вас искать, скажем для точности, в девять часов? Где эта сарайка?
— А мы всегда в монастыре собирались! —
— В каком монастыре?
— Да в этом, в нашем, на третьем этаже!
— Что ж я, к Толстому пойду, чтобы пробраться в монастырь?..
— Да нет! — сказал Слива. — Калитка не закрывается у нас, а там окошко такое — хоть кто пролезет! Мы даже сразу можем туда забраться!
— А где будет вернее, что вас не увидят, когда станете пробираться?
Слива сказал, что, пока светло, вернее будет отсидеться за сарайкой.
— Ну, так и порешим, — сказал Аркадий Антонович. — Уж придется вам потерпеть… Но будем военными! Вот вам часы. — Он вытащил из кармана брюк часы на красивой серебряной цепочке, отстегнул их. — Умеете определять время?
Слива кивнул, принимая в обе руки драгоценный механизм.
— Условимся: до половины девятого вы будете за сарайкой. А потом — в монастыре. Это хорошо: укажете, кстати, все ходы и выходы у этого Толстого. Я вас окликну. Если чуть-чуть задержусь — не волнуйтесь. Поедете с оперативными группами. Все ясно?
— Так точно, товарищ старший лейтенант! — ответил по-военному Толячий.
Слива еще раз торопливо кивнул.
— Ну, если что-нибудь сорвется, друзья мои… На нашей с вами совести… Короче, вы поняли меня.
Катя «на стреме»
По тротуару мимо Генки шли в одном и другом направлении десятки людей, а нужные Генке не появлялись.
Генка забежал на улицу Салавата Юлаева, к Фату, разведать о его успехах. Фат сказал, что ему показалось, будто вдалеке мелькнул Дроля… Но утверждать этого он не мог.
Друзья проклинали неуловимого мужика, когда на них откуда-то из переулка, таинственные, как сыщики, и возбужденные, вдруг налетели Толячий и Слива.
Чувствуя себя немножко виноватыми, отличник и уже не двоечник наперебой в деталях изложили историю своего «провала».
Генка и Фат были слегка ошарашены внезапным поворотом событий.
— В девять будем забирать! — еще раз повторил Слива, чтобы Генка и Фат перед лицом нового опасного дела не досадовали, что операция подошла к концу. — Мы без вас ничего особенного — мы только сказали главное! — добавил Слива. Мол, подробности расследования — это общее достояние, и они с Толячим вовсе не претендовали на роли основных героев.
— А Гвардейца мы нашли? — мрачно спросил Фат.
— А если Купец удерет — тогда что? — вопросом на
Но в общем-то, участие в предстоящем задержании бандитов пришлось по душе и Генке, и Фату — чуток попротестовали они лишь для виду.
Слива уже наделил их тянучками и совал подержать в руках часы.
Разведчики последний раз оглянулись на перекресток, тихонько вздохнули и зашагали к базару.
Они обошли его со стороны коровьего рынка и через дыру в загоне пробрались к Фату, за сарайку.
Мать его в этот день собиралась заняться приборкой, поэтому никто их не мог потревожить. Но, если говорить честно, Слива не случайно прежде всего назвал Аркаше сарайку, а уж потом монастырь, хотя они могли бы пробраться незаметно и в котельную. Под навесом, за сарайкой, у Фата лежало душистое сено для козы. И после целого дня беготни, после дня огромного нервного напряжения гораздо приятней было отдыхать на сене, чем, согнувшись в три погибели, сидеть на кирпиче.
Толячий и Слива еще раз рассказали, как ходил в магазин Купец, как явился к нему Арсеньич, как их «забрал» Аркаша…
Потом, когда обсудили все возможные повороты предстоящего дела, загрустили. Толячий предложил даже рассказать, кто что помнит из завтрашних уроков…
Немножко грустно было потому, что долгое напряжение кончилось, что не надо больше, затаив дыхание, пробираться темными улицами выселков и татарки, не надо волноваться от каждого мышиного шороха в траве… И было немножко обидно, что после того, как затрачено столько усилий, после того, как осталось выяснить самое последнее в истории гибели полковника, — они вдруг оказались не у дел… А кто-то другой продолжает начатое ими расследование.
Слива сидел, привалившись к стене сарайки, Генка и Фат лежали, заложив руки за голову, Толячий вертелся — то сидел, то вставал, то ложился…
А ждать было еще около трех часов.
— У меня есть вопрос, — неожиданно объявил Генка.
— Говори, — разрешил из-под челки Слива.
— Ведь завтра об этом деле уже все будут знать? — спросил Генка.
— Ну, ясно… — проворчал Фат.
— А что, если один человек знает, что у меня есть тайна и я обещал, что скажу ему первому, когда можно будет?
— А зачем обещал? — спросил Слива.
— А если уж никак нельзя было?
— Кто это? — спросил Толячий.
— Это я потом скажу… — увильнул Генка. — Надо же предупредить, что скажу. Вас же я предупреждаю?
— А человек верный? — мрачно спросил Фаг, недовольный тем, что у Генки был какой-то еще свой секрет.
— Верный! — с готовностью заявил Генка. — Вот так! — Сел и показал над макушкой.
— А мы Аркадию Антоновичу обещали, что никому не скажем… — напомнил Слива.