Четверо с базарной площади
Шрифт:
— Но ведь он тоже плохой. А только за тем?
— Ага, — ответил Слива, чтобы отвязаться.
Видели от базарных ворот, как Толстый вошел в калитку своего дома.
— Ты, Кать, беги ешь конфеты, а я пока тут останусь… Во дворе съешь, ладно? Домой не носи.
Он боялся, что друзья станут упрекать его. Но Генка и Фат отнеслись к проступку Сливы довольно снисходительно. А Толячий пока не имел права осуждать.
Загадка трех окошек
Фат
— А мы сегодня еще Арсеньича пошарим.
— Почему ж я домой? — запротестовал Толячий.
— Нам уже так и так влетит от отцов, — разъяснил Генка. — Но когда еще они приедут! А тебя могут не пустить завтра. Надо, чтоб пустили.
Толячий вздохнул и побрел домой: надежды на завтра были у него слабыми.
Фат сбегал к себе во двор, принес кусачки, ломик, что был конфискован у Кесого, и свечу.
— Вот и пригодился… — сказал он про ломик.
Сторож базара мог сидеть в конторке, у печки, мог прохаживаться по главной площади или курить где-нибудь за воротами с наружным сторожем.
Слива остался около монастыря наблюдать за площадью и конторой. В случае опасности ему достаточно стукнуть калиткой — Фат услышит и затаится. А Генка отправился на разведку вокруг рынка.
Ломик Фату не понадобился. Он без труда вытащил кусачками три гвоздя в боковой стенке тира: два небольших внизу и один — пятнадцатисантиметровый, которым доски прибивались к поперечному бруску посередине.
Генка прибежал, когда Фат успел раздвинуть доски настолько, что между ними можно было протиснуться.
— Идет! — на ходу шепнул Генка. — Сиди. Я к Сливе. Прибегу, когда можно будет!
Фат, подобрав инструмент, спрятался за одним из ларьков, на некотором расстоянии от тира. А Генка успел предупредить Сливу, чтобы зря не стучал калиткой, и засел с ним во дворе монастыря.
Сторож обошел всю площадь, проверяя замки на ларьках, и отправился в контору.
Контора должна бы закрываться на ночь, но зимой сторожам негде было греться, и у них всегда имелся ключ от нее.
У Сливы осталась прежняя задача. Генка побежал к Фату.
— Возьми пулек немного! — прошептал ему вдогонку Слива. Такая уж была у него странная натура: то он копейки чужой не возьмет, а то вот, пожалуйста, советует воровать — пока не сообразит, что к чему…
Фат протиснулся в щель между досками и зажег свечу.
Генка, обойдя вокруг тира, удостоверился, что наружу свет не проникает, и тоже влез в помещение, после чего щель сразу прикрыли какой-то фанерой из никчемных запасов Арсеньича.
Любопытно было впервые увидеть стойку изнутри — стойку, что раньше так сильно привлекала Генку, и оказаться рядом с ружьями, ради одного выстрела из которых Генка прежде мог часами шагать взад-вперед мимо тира…
Но размышлять обо всем этом было некогда.
— Надо,
Генка осмотрелся.
Десяток пустых водочных бутылок под стойкой, довоенная подшивка журнала «Крокодил», серебряная мелочь в жестянке из-под крема, небольшие картонные коробки с теми самыми пульками, которые захотел иметь всегда осторожный Слива…
Интерес для друзей мог представлять лишь большущий деревянный сундук. Но в нем оказались обрывки шпагата, запасные фигурки зверей из жести, еще несколько пустых бутылок, ржавые ключи, плоскогубцы, короткий сапожный резак, две электрические лампочки — словом, не было в сундуке ничего такого, что определенно указывало бы на связь Арсеньича с жуликами.
Фат пристально оглядел двойную стенку, что улавливала свинцовые пули, но и здесь не обнаружил ничего подозрительного.
Впрочем, надежда увидеть у Арсеньича какой-то сверхразоблачающий его предмет была у ребят слабой. Но они решили не упускать ни одной возможности, чтобы приблизиться к цели.
Осмотр закончили быстро. Генка мог наконец проверить, от чего зависела его меткость, когда он стрелял на публику, и занялся мишенью, что была в виде домика.
Фат взял ружье и от нечего делать целился в жестяные фигурки. Огонек свечи колебался в Генкиной руке, и мушка слегка перемещалась в прорези.
Генка легким щелчком пальца выбил все три окошка в домике. Установил их опять и опять легко выбил…
Потом вспомнил, что в одной из многочисленных жестянок при осмотре сундука ему попадалось запасное окошко. Быстренько достал его и приблизил к огню. Сразу же бросились в глаза два легких заусенца — словно бы следы от ударивших в кромку пуль. Заусенцы были сделаны друг против друга.
Генка с надеждой опробовал это окошко во всех трех гнездах загадочного домика. Окошко вылетало с первого щелчка. Тогда Генка тщательно обшарил пальцем гнезда. Палец его наткнулся на какую-то шероховатость. Приподняв свечу, Генка разглядел едва заметный, как на окошке, заусенец, похожий на след пули.
Уже не сомневаясь, что секрет мишени в этих самых заусенцах, Генка развернул найденное окошко так, чтобы крохотные заусенцы гнезда зашли на крохотные заусенцы окошка.
— А ну, пальни! — сказал Генка.
Фат прислушался. Калитка молчала. Взял из открытой коробочки пулю, загнал ее в ствол, прицелился и выстрелил.
Генка готов был поклясться, что пуля ударила в окошко. Ударила, а не выбила его…
Для верности он еще раз пальнул сам. Результат оказался таким же.
Генка осмотрел два других гнезда. И они были подготовлены для «промаха».
А более практичный Фат попробовал царапнуть мишень ломиком. Она была из прочного металла. Окошки тоже. Ломиком их, конечно, можно бы расковырять, а свинцовой пулькой — вряд ли…