Четвертый хранитель
Шрифт:
— Но голос! Голос, точно его! — настаивал Филипп.
— Очень похож, — сказал Медведев. — Но мало ли бывает похожих голосов! Впрочем, его поведение очень напоминает нашего старого врага. Кстати, у него наверняка должен был остаться огромный шрам на лице от твоего удара, да и нос переломан, а у этого лицо чистое, нигде ни царапины. Кроме того, мы же с тобой своими глазами видели его сожженное тело в Москве после пожара.
— Ну, сожженное тело это еще неизвестно чье, — усомнился Филипп. — Мне очень не понравилось, как он сказал тогда на торгу: «За всё ответишь. За прошлое и настоящее». Ну, за настоящее понятно, а прошлое? Только Степан мог так сказать.
— Хорошо, — сказал Медведев, — выясним это. Я пошлю в Верховские княжества Алешу. Он все и обо всех разузнает.
Немного посовещавшись, друзья решили, что следует готовиться к худшему. Филипп попросил Микиса, чтобы тот пожил у него несколько месяцев, для того чтобы завершить его образование в области греческой борьбы. Филипп впервые официально заявил при всех, что никогда больше в жизни не возьмет в руки оружие.
…Через три дня, после долгих обсуждений с Медведевым, взяв с собой молодую жену, Алеша отправился вместе с ней в путешествие на телеге, прихватив семь сменных нарядов для себя и три для жены на случай любых жизненных ситуаций. Пересекая литовский рубеж, они были одеты по-крестьянски и выдавали себя за брата и сестру, ищущих убежище в Литве от московских притеснителей.
Алеша получил от Медведева самые подробные инструкции насчет розыска человека, голос которого был так похож на голос Степана Полуехтова и выяснения, кто он такой…
Кроме этого он и Вера должны были разузнать поподробнее о жизни, обычаях, планах и намерениях Верховских князей, а также при случае, навестить Антипа, который, возможно, находится где-то в тех краях.
Василий отвел им на выполнение этого дела срок до осени.
Глава восьмая
ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ
…Вдаве Соломонии Кочановой
в доме возле леса…
Тайнопись Y
От Саввы Горбуна
Преемнику.
3 июля 1485
Москва, Кремль, палаты Великой княгини.
Во славу Господа Единого и Вездесущего!
На днях скончалась инокиня Марфа, бывшая великая Московская княгиня Мария Ярославна, мать великого князя Ивана Васильевича. Его братья Андрей Углицкий и Борис Волоцкий, присутствующие на похоронах выглядели не только убитыми горем, но и весьма удрученными. Мать непрерывно вступалась за младших сыновей перед старшим братом, и теперь, с ее кончиной, они справедливо опасаются его мести за их неудачный бунт восьмидесятого года. Как бы желая унять их опасения, Великий князь был очень ласков с братьями и после похорон имел с обоими продолжительные беседы. Мне удалось узнать, что он приглашал их принять участие в предстоящем военном походе вместе с их войсками, и братьям ничего не оставалось делать, как охотно согласиться, помня, что теперь, когда они лишились последней защиты, возражать старшему брату смертельно опасно.
Относительно военного похода, о котором шла речь, я подробнее сообщу ниже. Пока же хочу обратить внимание на одно обстоятельство, которое может представлять для нашего братства немаловажный интерес. Незадолго до кончины великой княгини Иван Васильевич, наконец, исполнил свое давнее намерение, сделав царский подарок своей невестке. Именно на этот подарок я и хочу обратить внимание братства, поскольку я видел его своими глазами. Это драгоценный камень, крайне редкий для этих мест. Такие камни добывают только в далекой стране Индии, и называются они алмазами. Конечно, не исключено, что он в единственном экземпляре был подарен кем-нибудь Московскому государю или захвачен в качестве трофея в одной из войн. Но вполне возможно совсем иное его происхождение, а это коренным образом может изменить наше представление о богатстве Московской казны. Недавно от людей из окружения дьяка Василия Мамырева, ведающего казной всего государства, а также, как я подозреваю, выполняющего некоторые секретные операции по поручению великого князя, я узнал чрезвычайно любопытную историю. В 1477 году под Смоленском скоропостижно скончался некий Тверской купец Афанасий Никитин, который, отправившись из Твери в дальнее путешествие за три моря, вернулся, наконец, на родину после многолетнего отсутствия. Однако ему не удалось добраться до Твери, где, как говорят, его очень ждали при великокняжеском дворе. Я излагаю здесь непроверенные, передающиеся шепотом слухи, полагая, что дыма без огня не бывает, и что за каждым слухом стоит пусть иная, но неизвестная до сих пор истина. Так вот, согласно этим слухам, Афанасий Никитин привез из Индии для Тверской казны большое количество алмазов, которые в настоящую минуту являются самыми редкими и дорогими камнями. Говорят, что, продав эти камни, Великий князь Тверской мог бы собрать огромную наемную армию, при помощи которой полностью завоевать и покорить все Московское княжество. Однако Московские агенты, проследив за Афанасием Никитиным, с того момента как он высадился в Кафе, прознали о сокровищах, которые он везет и, следуя за ним до самого Смоленска, (откуда он намеривался двинуться прямо на Тверь) по приказу Великого князя отравили его и, похитив драгоценности, привезли их дьяку Василию Мамыреву. Кроме того, говорят, они взяли у убиенного ими купца Афанасия целую кипу его записок, которые будто бы так и называются «Хождение за три моря». К сожалению, я не имею никакого доступа к ведомству дьяка Мамырева, но хочу обратить на него внимание братства. Быть может, камень, подаренный тестем Елене Волошанке, взят из того же мешка, что, как сказывают, вез в Тверь купец Афанасий. В таком случае, этих камней в Московской казне еще множество и, таким образом, она, быть может, еще богаче, чем мы предполагаем. Теперь о вышеупомянутом военном походе. Тайный московский агент сообщил из Польши, что сведения о скором браке Тверского князя Михаила Борисовича с племянницей короля Казимира полностью подтверждаются. Иван Васильевич и его супруга сочли это вполне достаточным поводом для того, чтобы обвинить Великого Тверского князя в нарушении договора и немедленно двинуть против него войска с целью полного и окончательного уничтожения Тверского княжества и присоединении его к Московской державе. Тяжелая болезнь матери и ожидание ее близкой кончины не позволяли Ивану Васильевичу покинуть Москву и, не успев еще помянуть мать после похорон, он потребовал от братьев военной поддержки в предстоящем походе. Полагаю, что Тверь не будет в состоянии оказать серьезного сопротивления. Недавно в Москву прибежали Тверские вельможи Андрей Микулинский и Иосиф Дорогобужский. Они попросились на Московскую службу, и Иван Васильевич тут же обласкал их, пожаловав одному город Дмитров, а другому Ярославль. Увидев столь ласковое отношение к перебежчикам, в Москву потянулись и другие известные тверичи. Кроме того, по тайному приказу Ивана Васильевича повсюду начался незаконный захват Тверских земель. Там, где только на рубеже Московского и Тверского княжеств жили Московские дворяне-землевладельцы, они стали нападать на тверских соседей и захватывать их земли. Все жалобы Тверского князя на произвол со стороны московитов остаются без ответа, а как только кто-нибудь из московитов пожалуется на тверских соседей, Иван Васильевич тут же посылает угрожающие грамоты Михаилу Борисовичу и войска в помощь «обиженным», которые немедленно захватывают еще больше тверских земель. Такие стычки на межах явно свидетельствуют о подготовке к войне.
Полагаю, что не позже августа Иван Васильевич двинется с большим войском на Тверь.
Его победа будет и нашей, поскольку, будучи сыном Тверской княжны, Иван Иванович, вероятнее всего, получит в удел Тверское княжество. Таким образом, наша сестра Елена Волошанка станет Великой Тверской княгиней.
Во славу Господа Единого и Вездесущего!
… 2 августа 1485 года княгиня Барбара Святополк-Мирская родила мальчика, который был окрещен по католическому обряду, получив при крещении имена Дмитрий-Густав, первое — в честь отца князя Андрея, второе — в честь святого Густава, день которого приходился на 2 августа.
Роды прошли без всяких осложнений, мальчик был здоровым, крепким и кормилица Божена, внучка Агаты, специально привезенная из Ванджоголы вместе с недавно рожденной очаровательной девочкой, едва успевала кормить младенцев.
Родители не могли нарадоваться, особенно был счастлив Андрей, потому что ему очень хотелось сына, ибо без него эта ветвь древнего рода могла бы угаснуть. Варежка не уставала дивиться чудесному ощущению материнства, ей все время хотелось быть с ребенком, и она всегда сидела рядом с кормилицей Боженой, с умилением наблюдая за маленьким Дмитрием.
Князь Андрей потратился на специального гонца, которого послал на Угру, чтобы пригласить на крестины своих друзей, но гонец вернулся с подарками, поздравлениями и извинениями — никто не смог приехать — все оказались на государевой службе.
Андрей понял, что это означает. Все его друзья одновременно могли оказаться на службе только в одном случае — московский князь собирал войско. А это означало, что и его самого по всей вероятности в ближайшее время ждет разлука с молодой женой.
Он не ошибся.
15 августа маршалок дворный Иван Ходкевич срочным гонцом пригласил к себе князя Андрея.
Гонец сообщил, что князю дается два часа на сборы, потому что маршалок намерен сегодня же отправить его в дальний путь.
Варежка, прощаясь с мужем, даже прослезилась, что случалось с ней крайне редко, но Андрей старался утешить ее, убеждая, что время разлуки пробежит незаметно в заботах о сыне и, разумеется, княгиня ни в чем не будет испытывать нужды: Агата будет заботиться о продовольствии и готовить, а Божена помогать во всем остальном.
… — Король очень доволен твоим донесением о состоянии дел в Тверском княжестве. — Сказал князю Андрею Ходкевич. — К сожалению, он не может оказать никакой военной поддержки Михаилу Борисовичу, поскольку дал такое обещание Ивану Московскому, взамен на его обещание сохранить жизнь и неприкосновенность великому Тверскому князю. До нас дошли вести, что Иван Васильевич готовится к большому военному походу, и его войско скоро выступит. Ты должен немедленно отправиться в Тверь и обеспечить безопасный отъезд в Литву Тверского государя. Отвечаешь головой за жизнь и безопасность князя Михаила до той минуты, пока не явишься вместе с ним сюда, в мой дворец. Это трудное и ответственное задание: неизвестно какие тайные планы лелеет Великий Московский князь относительно жизни своего старинного соперника, и дело усложняется тем, что Михаил Борисович до последней секунды намерен оставаться, как он говорит «со своим народом», хотя этот народ давно его покинул и предал. — Ходкевич помолчал, будто вспоминая, все ли он сказал, потом вздохнул: — Ну, ладно — отправляйся в путь, и да бережет вас обоих Бог.
Через час князь Андрей с верительной грамотой личного посланника короля Казимира к Великому князю Тверскому во весь опор мчался на Восток.
… Буквально за день до гонца князя Андрея, на Угру прискакал гонец из Москвы.
Великий Московский князь Иван Васильевич призывал всех дворян явиться к 20 августа в Москву для военного похода на Тверь.
Друзья очень огорчились тем, что им не удастся побывать на крестинах первенца их литовского друга, однако служба превыше всего, и они стали снаряжаться в дорогу, а на третий день выехали, чтобы, не торопясь, поспеть к общему сбору во время.
Медведев, Бартенев, Леваш Копыто, оба Картымазова и Зайцев со старшим сыном Павлом составили совсем недурной вооруженный отряд угорских дворян, который один мог бы оказать сопротивление полусотне противников.
За все предыдущие месяцы на Угре не случилось ничего необычного.
На следующий день, после нападения на Бартеневку, за плененным князем Тимофеем Мосальским прибыла целая делегация Верховских старшин во главе с его отцом.
Прибывшие князья и бояре рассыпались в извинениях, поднесли Филиппу дорогие подарки и деньги, в качестве возмещения ущерба, нанесенного их неразумными молодыми отпрысками, и просили простить их прегрешения ввиду юного возраста.