Четвертый кодекс
Шрифт:
Агент Джагельски:
– Вполне. Однако я исполняю приказ руководства управления, подтвержденный рядом президентов США.
Пауза.
Сенатор Маккиннон:
– Комитет должен получить дополнительную информацию. Объявляю перерыв.
После перерыва.
Сенатор Маккиннон:
– Агент Джагельски, позже мы определим меру вашей ответственности, но пока оставим в стороне содержание документа, именуемого вами «Меморандумом Даллеса». Однако я требую от вас как можно более полного изложения известных
Агент Джагельски:
– Полной картиной даже я не располагаю. Мне известно, что к концу войны генерал Уильям Донован, возглавлявший Управление стратегических служб, вошел в контакт с неким индейским брухо.
Сенатор Кэтрин Кортес-Масто:
– Брухо?
Агент Джагельски:
– Да, сенатор, мэм. Так называют индейских колдунов.
Кэтрин Кортес-Масто:
– Я знаю…
Сенатор Маккиннон:
– Что за чушь вы тут несете?!
Агент Джагельски:
– Излагаю факты, сэр.
Сенатор Маккиннон (после паузы):
– Продолжайте.
Агент Джагельски:
– Брухо по имени Хуан Матус сообщил Доновану некую информацию, которую тот счел чрезвычайно важной. Однако в тот момент у его ведомства просто недоставало ресурсов, чтобы в полной мере развернуть ее разработку. Донован поручил сделать некоторые шаги мистеру Даллесу, который был резидентом в Европе и имел агентуру в том числе в Восточной Пруссии, где находилась в то время ключевая фигура, собственно Полиглот.
Сенатор Маккиннон (кивает):
– Профессор Кромлех. Но он действительно тогда был совсем ребенком…
Агент Джагельски:
– Тем не менее, генерал решил, что этот юноша имеет большое значение. Так же, как и попавший в его распоряжение «Кодекс-4».
Сенатор Маккиннон:
– Мой дед знал Донована. Тот был ирландский католик. Они часто верят во всякую чушь – эльфы, лепреконы…
Агент Джагельски:
– Со всем уважением, сенатор, сэр, насколько я знаю, генерал Уильям Донован был чрезвычайно здравомыслящий человек. Однако могу сослаться на свой опыт. Я ученый и привык исследовать и проверять факты. Тем не менее, возглавляя группу «Полиглот», я неоднократно сталкивался с вещами, которые, по моему глубокому убеждению, невозможно объяснить с точки зрения современной науки… Впрочем, мистер Даллес тоже отнесся к этой информации со всей серьезностью, и, когда возглавил ЦРУ, восстановил распущенную после ухода Донована и упразднения УСС группу по делу Полиглота.
Сенатор Маккиннон:
– Даллес тоже имел контакты с этим… Хуаном Матусом?
Агент Джагельски:
– Несколько мне известно, да. Именно по итогам этих контактов им и был составлен Меморандум.
Профессор Майкл Макфол:
– Мистер председатель, позвольте мне задать свидетелю вопрос.
Сенатор Маккиннон:
– Прошу вас, профессор.
Профессор Макфол:
– Агент, как по-вашему, была ли осведомлена о проблеме тогдашняя русская разведка?
Агент Джагельски:
– Определенно, да, профессор Макфол. Это стало очевидным после того, как Группа центральной разведки потеряла в Восточной Пруссии агента, опекавшего Полиглота. Нам было известно, что Кромлех направился туда, чтобы завладеть «Письмом Судного дня». Однако агент был ликвидирован русскими.
Сенатор Кортес-Масто:
– Агент, вы можете пояснить, почему этому письму и его расшифровке придается такое значение? Насколько мы понимаем, это древний текст, представляющий лишь научный интерес…
Агент Джагельски:
– Подробности содержатся в Меморандуме, и я не имею права их раскрывать. Могу лишь сообщить, что содержание письма и сама личность профессора Кромлеха имеют важнейшее значение для Соединенных Штатов. Фактически, речь идет о самом существовании нашей страны…
Всеобщий шум.
Сенатор Маккиннон:
– Господа, призываю вас к порядку. В свое время мы потребуем у свидетеля пояснить это скандальное заявление. Сейчас же перед нами узкая задача – выяснить причины провала московской операции. А все остальное – лишь дополнительные материалы к нашему расследованию.
Агент Джагельски, я понимаю, что вы в то время еще не имели отношения к операциям по делу Полиглота. Но вы должны знать, почему этот документ, коль скоро он настолько важен, не был изъят? Почему профессор Кромлех не был завербован или, в конце концов, захвачен? У меня складывается впечатление, что ваша тайная группа десятилетиями зря тратила деньги налогоплательщиков…
Агент Джагельски:
– Все это не так просто, сенатор, сэр. Агенты русской контрразведки сфотографировали документ еще до того, как им завладел Кромлех. Вскоре мы получили эти фотографии от наших людей в русском МГБ. Однако в то время никто, даже Кромлех, не умел еще читать письмо майя. Мы пытались стимулировать исследования доктора Джона Томпсона, работавшего над их дешифровкой в нашей стране. Однако, как выяснилось позже, он стоял на неверном пути, и Кромлех его опередил. Как, собственно, и предсказывал дон Хуан…
Сенатор Маккиннон:
– Но когда Кромлех расшифровал письменность майя, «Кодекс-4» был прочитан?
Агент Джагельски:
– Безусловно. Но это мало что дало – опять, как и предсказывал брухо. Смысл текста остался непонятен, и пояснить его мог один Кромлех. Таково было наше убеждение.
Сенатор Маккиннон:
– Ваше?
Агент Джагельски:
– Мое и моих предшественников.
Сенатор Маккиннон:
– В таком случае, вы должны были активнее работать с Кромлехом.
Агент Джагельски:
– Сэр, в ваших бумагах содержится отчет обо всех действиях, предпринятых в рамках разработки Кромлеха. Их было много… Однако мы все время ощущали сильнейшее противодействие противника, контролировавшего буквально каждый его шаг. Кроме того, сам Кромлех – личность, мало поддающаяся вербовке, полностью погруженный в свое дело ученый. Во всяком случае, он не отвечал на наши обычные методы. Некоторая надежда у нас появилась, когда у него началась связь с аспиранткой, однако компрометации он совершенно не опасался, их отношения были вполне открыты, и извлечь что-нибудь из них для нас составляло проблему.