Четвертый кодекс
Шрифт:
Впрочем, младший сагамор Хингахгок сразу же вновь стала бесстрастно докладывающим агентом.
– После нейтрализации группы Чимальпопока я обездвижила Кромлеха с помощью наркотика и передала его на самолет. Хуг, я все сказала.
Ленмэна села, молча глядя перед собой.
После короткого молчания заговорил Таманцев.
– Следует констатировать, что операция, несмотря на многочисленные накладки, своей цели достигла. По нашей агентурной информации, Кромлех сейчас находится в Теночтитлане и допрашивается лично уэй-тлатоани. Мы могли только надеяться
Илона, потрясенная всем услышанным, с удивлением подняла на него глаза. Она была уверена, что Евгением пожертвовали ради подтверждения теории, что это проклятое оружие у Великого Ацтлана есть. Теперь разведкам союзников оставалось лишь наблюдать и ловить крохи информации от своих агентов в стане противника. А Кромлех списан. Может быть, потом факт его похищения и ликвидации будет как-то использован в дипломатической игре. Но и только. Тогда о какой же еще цели говорит генерал?..
Но Таманцев веско продолжил:
– Теперь мы должны провести операцию по освобождению Евгения Кромлеха и его эксфильтрации. И сделают это здесь присутствующие.
...К вечеру Илона вышла на улицу. Ее разместили в маленькой семейной гостинице, содержавшейся парой отставников из «Стекляшки» - милейшими старичками. Илона подозревала, что эти доброжелательные и тихие люди прошли за свою жизнь огонь и воды, да и сейчас при случае могут дать фору многим молодым.
В номере ей не сиделось – донимали тяжелые мысли, сверлила тревога. На прохладном, пахнущем морем воздухе стало чуть легче. Илона не отличалась от многочисленных снующих по вечерним улицам туристов. Сев на скамейку в аллейке причудливо постриженных деревьев, между фонтаном и клумбой роскошных цветов, подпоручик Линькова пыталась привести свой дух в порядок. Она была настолько погружена в свои мысли, что едва замечала группу азартно кричащих атлантов, играющих в палочки нескольким скамейками дальше.
Она знала, что, когда операция начнется, ее подавленность растворится бесследно – останется лишь стремление сделать все наилучшим образом. Но эта операция была не то что необычной – невероятной. И отчаянной. Илона понимала, что, скорее всего, их всех отправляют на смерть.
«Миссия невыполнима», - горько усмехнулась она.
Конечно, группу забрасывали в Ацтлан не от хорошей жизни. Илона понимала, что Таманцев и Столяров многого не рассказали, но по кое-каким намекам шефа догадывалась, что дела были очень плохи. Речь шла не о том, что когда-то может начаться война, способная уничтожить большую часть человечества. Эта война, похоже, могла грянуть в любую минуту...
Подошедший патруль разогнал группу игроков, которые разбежались, осыпая хмурых полицейских изощренными ругательствами на языках своих племен. Илона машинально отметила инцидент, но ее тревожные мысли не прервались.
То, что две сверхдержавы стали одновременно обладателями этого адского оружия, повергло обе стороны в шок. И паника диктовала одно – атаковать, пока противник не опомнился.
Неожиданно фигура писателя Кромлеха получила огромное значение – Ацтлан не ударит, пока не извлечет из него всю информацию. Но и союзники должны были хотя бы попытаться забрать у противника эту подкинутую им наживку, теперь наверняка обладавшую ценнейшими сведениями.
Во всем этом было лишь одно светлое пятно – Евгений пока жив.
Что касается ее роли в этой истории, она понимала, что Столяров попал в ловушку логики тайной войны. Илоной пожертвовали на Фортунах, но она выжила. Значит, достаточно подготовлена для более серьезной акции. И, конечно же, ее надо было включить в диверсионную группу, идущую на спасение Кромлеха. Ибо чем меньше людей, даже секретных агентов, посвящены в это дело, тем безопаснее.
В глубине души она знала, что на месте Столярова поступила бы точно так же. Но утешало это мало.
Столяров, впрочем, сам отправлялся вместе с группой – он ее возглавлял.
Однако все эти соображения отступали перед перспективой спасения человека, которого она знала всего несколько часов, но ставшего уже для нее настолько важным. Сейчас, перед броском в бой и, скорее всего, смертью, девушка могла себе в этом признаться.
Ужасно было, что она никому не могла рассказать о том, куда идет и зачем – даже сестре. Галю просто уведомят, что она пала при защите Империи, и, быть может, передадут награду, которую она все равно никому не сможет показать.
Неподалеку раздался благовест. Илона подняла голову, увидела купола православного храма и сотворила крестное знамение. Сейчас начнется служба, и девушка поняла, что ее место там.
Пока один батюшка служил всенощную, второй в темном левом приделе исповедовал народ. Конечно же, Илона не могла присоединиться к очереди кающихся. Она обязательно исповедуется и примет Причастие перед операцией, но лишь у капеллана ГРУ – даже священнику, если он посторонний, нельзя было слышать ее исповедь.
Девушка слушала пение, молилась, крестилась и постепенно ее тоска и тревога уходили. Все равно будет то, что будет, а она исполнит свой долг. И спасет Евгения.
Если Бог даст.
– Как вас зовут? – раздался над ней старчески дребезжащий голос.
Илона, вырванная из потока мыслей, перемешанных с молитвами, удивленно вскинула голову.
Закончивший исповедь священник стоял рядом с ней.
– Назовите ваше имя, - еще раз попросил он.
– Елена, - она почему-то назвала свое крестильное имя.
Батюшка был совсем ветхим, с морщинистой коричневой кожей и жидкой седой бородой. Азиат или, возможно, инуит с севера. Удивительным это не было – среди прихожан виднелись не только славяне и атланты, но и китайцы, японцы, корейцы, жители великоокеанских островов, даже малайцы и индусы. Это же Русская Атлантида...
Со сплошь состоящего из острых углов, словно портрет, написанный кубистом, лица на Илону смотрели пронзительные узкие черные глаза – пристально, но как-то отрешенно.
– Ничего не бойтесь, - с истинным убеждением сказал вдруг батюшка. – Я буду молиться.