Четвертый позвонок, или мошенник поневоле (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Я не понимаю, на что мы будем жить!
— Ты обижаешь меня, — ответила Джоан. — Надо полагать, мы будем жить, как и все другие.
— Но я безработный.
— Опять ты о том же. Я ведь уже говорила тебе по крайней мере миллион раз, что можно жить в долг. Как будто ты не знаешь, что мы и за квартиру не платили уже больше пяти месяцев?!
Джерри схватился за голову и простонал:
— Нет, больше так продолжаться не может! Я должен получить работу. Какую угодно.
Лицо Джоан прояснилось. Она невольно посочувствовала мужу и попыталась его утешить:
— Может быть, Чарли
— Ни в коем случае! Я не переношу его.
— Не говори так о моем брате. Он как раз сегодня вечером говорил мне, что затевает большой бизнес и ему нужен помощник. Джерри, я придумала: ты будешь помогать моему брату. Я уверена, что вы тогда станете добрыми друзьями.
Джерри помолчал и вдруг словно невзначай спросил:
— А чем занимается твой брат?
— Он говорил, что помогает школьникам.
— Помогает школьникам? — переспросил Джерри.
— Да, и студентам тоже.
— Разве твой брат — учитель?
— Джерри, ты просто глуп! Какой же порядочный человек станет учителем? Чарли помогает учащимся иначе.
Джерри немного оживился и попробовал выудить у жены дополнительные сведения. Джоан опять сделала современный жест: быстро перекинула ногу за ногу — и стала рассказывать:
— Европейцам очень трудно понять, что значит школа, потому что в Европе, говорят, школ очень мало. Но здесь другое дело. В многих штатах обучение в школе является даже обязательным. Это совершенно ужасно! Даже маленькие дети вынуждены ходить в школу. Их заставляют учиться читать и писать, играть в мяч. Это действует на нервы. Я хорошо помню, каким нервным сделался Чарли, когда он ходил в школу и был в футбольной команде. Вот потому он теперь и старается помочь школьникам.
Джерри беспомощно замотал головой:
— Я не возьму в толк, что за пользу может им принести твой брат.
— Чарли достает им лекарства. Успокаивающие лекарства, которые делаются в Мексике. Они называются марихуана и гашиш…
Джерри вскочил с места.
— Ведь это преступное занятие! — воскликнул он в сильном возбуждении.
— Это ты так думаешь, — спокойно ответила Джоан. — А школьники очень благодарны.
Джерри зажмурил глаза и закричал не своим голосом:
— Джоан, Джоан… Ты сама не знаешь, что говоришь. Неужели ты не понимаешь, что твой брат — опасный преступник?
— Но ты ведь тоже сидел в тюрьме, — защищалась Джоан. — Когда я рассказала Чарльзу, что ты много лет просидел в крепости, он даже в лице переменился и сказал, что ты вовсе не так глуп, как кажется с первого взгляда.
Джерри зажал уши и только безнадежно вздохнул. Он начал серьезно опасаться, что Джоан слишком рано выпустили из сумасшедшего дома, или же она так наивна, что не может отличить кино от действительности.
— Нет, я еще глупее, чем выгляжу, — сказал Джерри мрачно.
— По-моему, ты не глупее, — успокаивала Джоан. — Я не заметила в тебе никаких умственных недостатков. Наоборот: для европейца ты очень умен.
— Оставь, наконец, в покое европейцев. Что ты знаешь о Европе и европейцах?
— Ну, я же читаю иногда газеты, а в них пишут, что Европа — нищая и больная страна, которая нуждается в помощи.
— В словах Джоан был сильный привкус газетной краски.
Джерри начал томиться, как безбожник в церкви. Но у него не было ни малейшего желания пойти в спальню и броситься в постель. Он чувствовал себя сиротливо и одиноко. Ему хотелось убежать куда-нибудь подальше, хотя он и знал достаточно хорошо, что дорога «подальше» всегда слишком длинна. Человеку вообще бывает хорошо там, где его нет. Душевного ландшафта Джоан никогда не омрачали туманы глубоких раздумий. Поэтому у нее всегда было гораздо больше решительности и самоуверенности, чем у Джерри, который все еще тратил слишком много времени на честность и на различение добра и зла.
После короткого молчания супруг, пресыщенный самим собой и своей женою, сказал подавленно:
— Джоан, я уезжаю. Поеду искать работу.
— Когда?
— Сию минуту.
— Какой же ты ребенок!
— Да, конечно. Если бы я не рассуждал по-детски, меня бы теперь здесь не было.
Джоан положила руку на шею Джерри и ласково посмотрела на него.
— Поедем вместе, — сказала она. — Мне тоже надоело сидеть в Нью-Йорке. Поедем на запад.
Джерри почувствовал, как рука жены скользнула к нему в карман. Но ей пришлось возвратиться ни с чем, потому что страховые документы находились в чемодане.
— Хорошо, — сказал Джерри. — Тогда одевайся. А я схожу пока занять у доктора Риверса денег на дорогу.
— Нет, Джерри. Поедем утрем. Мне нужно еще дождаться Чарльза. Он обещал вернуться к двум часам ночи.
Джерри вздрогнул. У него не было ни малейшего желания встречаться с человеком, чью тупую голову он сегодня вечером выстукивал, как медную кастрюлю. Он стал изобретать новые предлоги, чтобы поскорее выбраться на свободу. Он уже неплохо знал свою жену и слишком хорошо понимал, что Джоан не поверит заурядной отговорке. Поэтому он мгновенно сочинил историю, которая могла подействовать на эту женскую душу.
— Джоан, — прошептал он, как заговорщик. — У меня есть план: мы украдем автомобиль и на нем уедем.
— О-о, как увлекательно! — воскликнула Джоан. — Джерри, я люблю тебя!
— Сейчас самое время раздобыть машину. Уже половина второго и большинство людей спит. А полицейские как раз сейчас пьют кофе.
Джерри стал подвигаться к дверям и уже взялся за чемодан.
— Не бери чемодан с собою, — заметила Джоан.
— Он совершенно необходим. Если я буду что-нибудь нести, никто не обратит на меня внимания. Джоан, одевайся поскорей. Через час я вернусь за тобой.
Глаза жены засияли, как свечки рождественской елки. Она посмотрела на мужа с неподдельным восхищением, запечатлела на его губах долгий поцелуй и прошептала:
— Выбери хорошую машину…
— Возьму самую изящную в мире, — ответил Джерри, приласкал своего маленького вампира и поспешил выйти.
Когда Джерри ушел, Джоан вспомнила одну мелочь: у Джерри не было прав, и он даже не умел водить машину. К тому же он был очень близорук. Несмотря на эти соображения, Джоан стала собираться в дорогу. Она всегда жила немножко нереальной жизнью, в которой агентами грез служили кинозвезды и герои детективных романов со стальными тросами вместо нервов. И, к великому счастью, она была чересчур поверхностна для того, чтобы быть глубоко несчастной.