Четвертый протокол
Шрифт:
Филби знал, что каждый член Политбюро имеет четыре личные резиденции. Одна – квартира на Кутузовском проспекте, которая, если владелец не попадает в опалу, остается за его семьей навсегда, вторая – официальная резиденция на Ленинских горах со всеми удобствами и обслуживающим персоналом, которая всегда прослушивается и редко используется, разве что для приема иностранных гостей. Третья – дача к западу от Москвы, которую можно обстроить и обставить по собственному вкусу. И, наконец, четвертая – летняя резиденция в Крыму на Черном море. Генеральный секретарь построил свою летнюю резиденцию в Кисловодске, на Кавказе, близ минерального источника для лечения желудка.
Филби никогда не видел
После кратких приветствий Генеральный секретарь попросил профессора Крылова изложить соображения комитета «Альбион».
– Понимаете, товарищ Генеральный секретарь, мы искали способ изменить мнения, примерно десяти процентов британских избирателей по двум важным вопросам. Во-первых, поколебать в них веру в нынешних консерваторов. Во-вторых, уверить их, что только лейбористское правительство обеспечит им безопасность и достаток. Чтобы облегчить задачу, мы задали себе вопрос, нет ли какой-нибудь одной проблемы, которую можно поставить во главу угла на предстоящих выборах. После глубоких размышлений мы пришли к выводу, что никакая экономическая проблема – будь то сокращение рабочих мест, закрытие фабрик, рост автоматизации производства или даже сокращение расходов на социальные нужды – не сможет стать ключевой. Мы считаем, что только одна неэкономическая проблема является и важной и животрепещущей для Великобритании и всей Западной Европы – это проблема ядерного разоружения. Эта проблема занимает умы, будоражит чувства миллионов простых людей на Западе. По сути, это проблема массового страха, именно на это надо делать ставку.
– Какие у вас конкретные предложения? – мягко спросил Генеральный секретарь.
– Вы знаете, товарищ Генеральный секретарь, о нашей работе в этом направлении. Не миллионы, а миллиарды рублей уже потрачены на то, чтобы через общественное движение за ядерное разоружение внушить европейцам мысль, что всеобщее ядерное разоружение – гарантия мира. Наши скрытые усилия дали значительный результат, но он ничтожен по сравнению с тем, что нам предстоит теперь. Из четырех партий, участвующих в следующих выборах, только лейбористы выступают за всеобщее и полное ядерное разоружение. Мы считаем, что настало время пустить в ход все – фонды, дезинформацию, пропаганду, чтобы заставить колеблющихся избирателей поверить, будто, голосуя за лейбористов, они голосуют за мир.
Тишина, воцарившаяся в ожидании реакции Генерального секретаря, была почти осязаемой. Наконец он заговорил:
– Те усилия, которые мы прилагали на протяжении восьми лет и о которых вы говорили, принесли плоды?
Профессор Крылов выглядел так, будто его поразила ракета «воздух-воздух». Филби уловил настроение Генерального секретаря и покачал головой. Генеральный секретарь заметил этот жест и продолжил:
– Восемь лет мы предпринимали огромные усилия с целью подорвать доверие населения к правительству. Сейчас действительно все общественные движения за разоружение контролируются левыми и так или иначе работают на нас. Кампания дала нам много агентов влияния. Но…
Генеральный секретарь неожиданно ударил ладонями по ручкам инвалидной коляски. Этот яростный жест у хладнокровного человека поразил четверых слушателей.
– Ничего не изменилось, – выкрикнул Генеральный секретарь, а затем продолжил ровным голосом. – Пять лет назад, четыре года назад все эксперты ЦК, университетов, аналитических групп КГБ говорили нам, что движения за ядерное разоружение столь сильны,
Филби кивнул. В 1983 году он крупно рискнул, написав докладную, где утверждал, что движения за разоружение на Западе, несмотря на весь их шум и массовость, не смогут повлиять на результаты выборов или изменить желания правительства. Оказалось, что он был прав. Все вышло именно так, как он предполагал.
– Наша неудача все еще отзывается болью в душе, товарищи, – произнес Генеральный секретарь. – А вы снова мне предлагаете почти то же самое. Полковник Филби, каковы результаты последних опросов общественного мнения?
– Не слишком обнадеживающие. Согласно последнему опросу только двадцать процентов англичан – за всеобщее ядерное разоружение. А среди рабочих, традиционно поддерживающих лейбористов, процент еще ниже. Факт печальный, рабочий класс Великобритании – самый консервативный в мире. Он же – и самый патриотичный. Во время Фолклендского кризиса несгибаемые профсоюзные активисты, забыв о своих извечных претензиях к работодателям, трудились круглосуточно, чтобы подготовить военные корабли к отправке в район боевых действий. Нам следует признать горькую истину: рабочие Великобритании не связывают свои интересы ни с нами, ни с угрозой ядерной войны. И нет никаких причин полагать, что сейчас они изменят своим традициям.
– Я просил комитет рассмотреть вопрос исходя из реальности, – сказал Генеральный секретарь. – Идите, товарищи. Думайте. Нужны активные действия, порождающие небывалый массовый страх, о котором вы говорили и который заставит самых хладнокровных голосовать за то, чтобы убрать ядерное оружие с территории их страны, то есть голосовать за лейбористов.
Тогда все ушли. Генеральный встал и, опираясь на палку, медленно подошел к окну. Он смотрел на заснеженные березы. Когда он пришел к власти после смерти своего предшественника, он решил, что должен выполнить пять задач за то время, что ему осталось в жизни.
Он хотел, чтобы его вспоминали как человека, при котором увеличился выпуск продовольствия, улучшилось его распределение; удвоилось производство потребительских товаров, повысилось их качество благодаря широкомасштабной реконструкции на всех уровнях; исчезла коррупция, лишавшая страну жизненных сил, и, наконец, было достигнуто превосходство в военной силе и технике над любым противником. Через четыре года он понял, что не смог выполнить ни одной из поставленных задач.
Он стар и болен, время его истекает. Он всегда гордился своим прагматизмом и реализмом в рамках строгих законов марксизма. Но даже у прагматиков есть мечты, а у стариков честолюбие. Его мечта была простой: он хотел добиться таких успехов, которых не добился никто. В ту холодную зимнюю ночь он желал этого как никогда.
В воскресенье Престон прошел мимо дома на Кланри-кард-гарденс. Буркиншоу был прав: это был один из пятиэтажных домов викторианской эпохи, который когда-то прекрасно выглядел, а теперь обветшал. Здесь сдавали крохотные квартирки. Газончик перед входом зарос сорняками, пять ступенек вели к входной двери с облупившейся краской. Еще одна лесенка вела в подвал. Сверху виднелась лишь часть двери, ведущей в квартиру. «Зачем титулованному чиновнику понадобилось посетить столь неприглядное место», – снова подумал Престон.