Четвёртый Рим
Шрифт:
— Любопытно, — сказал Ситри обдумывая услышанное — Я передам эти слова своим. Возможно, в критархии есть то, что можно позаимствовать для строительства будущей революционной утопии.
— Хочу, чтобы вы знали, молодой человек, — воскликнул Николай на прощание. Фразу «молодой человек», он упомянул с иронией, ибо истинный возраст Ситри не знал даже он — Пусть у нас с вами разные взгляды на счастливое
— Угу, до первого перекрёстка, — недоверчиво пробурчал Ситри и отключился.
— Ваша правда, молодой человек, ваша правда, — ответил Судья уже в пустоту.
Николая Кайдановского сложно было заподозрить в собственной игре, даже такому параноику, как Александр Волков. Верховный Судья, хоть и проявлял должные почёт и уважение к Великому Благодетелю, но, в отличии от директора СБИ, не выказывал поистине собачьей преданности. Напротив, на интервью и собственных пресс-конференциях в СМИ, он не шифровался, в открытую говоря о том, что система суда в Ирие не совершенна, указывая на множество несправедливых судебных прецедентов. И хоть, в открытую, никогда не связывал произвол с правящей системой, частью которой и сам являлся, но тем не менее, порой казалось, что ходил по тонкому льду. Хозяин прощал выходки своего верного слуги, а Элиты вынуждено терпели оскорбительные словесные «пощёчины». А когда Верховный Судья начал открыто рассуждать о критархии, на которой был помешан ещё с юных лет, то и вовсе был записан Хозяином и Знатью в безнадёжного «жителя страны розовых фей». Волков и остальные воспринимали его, как полезного идиота — образованного и эрудированного, но погрязшего в мечтах идеалиста, по складу, при этом, будучи рефлексирующим интеллигентом. Какую опасность может представлять человек, настолько далёкий от существующего внутриполитического климата, что смеет в открытую заявлять об идеях, альтернативных власти Хозяина и существующего иерархического статус-кво? Николай Кайдановский делал всё, чтобы его мечты воспринимались просто мечтами: нарядил своих девочек богинями правосудия, даже поменял манеру разговора и речи, окончательно закрепившую за ним статус человека не от мира сего. Только Илларион Ледников однажды начал догадываться, что Верховный Судья не так прост и даже попытался с ним сдружиться. Но при всех встречах, Кайдановский вёл себя, как всё тот же безумный мечтатель, отчего старый лис махнул рукой. Даже Александр Волков больше не обращал на него внимания. Это стало понятно давно, когда со временем, Кайдановский наговорил таких публичных высказываний, что любой другой на его вместе, сразу бы исчез бесследно. И статус личного слуги Хозяина тут не помог бы. Взять хотя бы период, когда директоров Службы Безопасности хоронили, через год. Но Волков при каждой встрече лишь вежливо здоровался, а порой и панибратски хлопал по плечу. И за этими фамильярностями крылась не лицемерная подозрительность, а снисходительность. Пёс Хозяина воспринимал его, как одного из тех юмористов из комедийных ток-шоу.
А между тем, Николай Кайдановский всегда воплощал свои мечты, но смог сделать так, чтобы это никто не знал. А мечта его была о Правосудии. И ради этой идеи он был тем кукловодом, который стоял за многими процессами на протяжении десятилетий. Натравил Чёрную Сотню на народ, чтобы затем те нарвались на ответку коммунистов. Николай желал, чтобы заражённые всеми архаичными и деструктивными идеями поубивали друг друга, а на их костях воцарилось царство Суда. Истинная идея, ради которой возможны любые жертвы.
Тогда не всё пошло по плану. Левое движение породило Красного Пророка — этого могущественного злого гения. Лишь его смерть спасла Ирий от нового «коммунистического эксперимента». Но гибель врага, собрала осколки порушенного плана. Николай Кайдановский надолго забыл о воплощении своих идей. Даже впал в долгую депрессию.
Но теперь всё иначе. Террористы-народовольцы, оставшись без своего лидера, более сговорчивы и послушны. Они мечутся, как потерянные дети. Но всё равно, крайне полезны в умелых руках. Также надо будет включить в свои сторонники одного хромоногого «аристократа». Он должен узнать, кто убедил Хозяина не трогать истинного организатора голодомора, погубившего две трети населения.
Но отныне и впредь надо самому быть более осторожным. Действовать мягче, тихой сапой, не так грубо и более коварно.
— Работы много, очень много, — в слух произнёс Верховный Судья — На годы вперёд.